В конце декабря 1919 года правительство Баку поняло, что белые перестали быть угрозой независимости страны, а Красная армия становилась все более опасной. Продолжение российской Гражданской войны определенно отвечало интересам Азербайджана. Политики «Мусавата» вступили в переговоры с Добровольческой армией и предложили возобновление торговли в обмен на позволение белым использовать технические средства порта.

Деникин в ответ признал де-факто независимость Азербайджана 14 января. Белые многое выиграли от улучшения отношений. В марте и апреле Добровольческая армия была вынуждена эвакуировать Северный Кавказ, и многие из ее солдат спаслись в Азербайджан. Власти разоружили солдат, но позволили им проследовать в Грузию. Большинство отправилось в Крым, чтобы продолжать борьбу до последней капли крови.

Третье кавказское государство, Армения, отделенное от белых территориями Грузии и Азербайджана, было в сложном положении. Страна была столь бедственно нищей, что постоянно находилась на грани голода; ее наводнили беженцы из Турции, которые выжили в резне 1915 года, а все соседние страны были враждебно настроены.

У Армении и Добровольческой армии было несколько общих врагов. Екатеринодар и Ереван быстро поняли, что в их интересах поддерживать друг друга. Симон Врацян, представитель Армении, отправился в Екатеринодар летом 1918 года и провел в атмосфере, полной сердечности, переговоры с генералом Алексеевым. Алексеев позволил русским офицерам помогать в защите осажденной страны и обещал прислать продовольствие, чтобы облегчить голод. Хотя и не по вине белых лидеров, из обещанного зерна мало что прибыло. Успешно вмешались грузины.

В декабре 1918 года Деникин направил полковника Лесли в Ереван как постоянного представителя. Армяне понимали, что выживание их государства зависит не столько от белых русских, сколько от доброй воли союзнических сил. Они были в некоторой степени озабочены тем, что слишком дружеские отношения с Добровольческой армией могут скомпрометировать их в глазах британцев, которые были защитниками Грузии и Азербайджана. Тем не менее, отношения оставались сердечными. Добровольческая армия воспринимала армян, которые жили на своей территории, как дружелюбное меньшинство и позволяла им создавать военные подразделения, которые отправлялись сражаться за юную республику.

Удача в гражданских войнах может изменяться быстро. Армии белых, которые победоносно сражались летом и ранней осенью, снова погрязли в хаосе в ноябре и декабре. Месяцы поражений были периодом разобщенности: солдаты и офицеры все чаще отказывались исполнять приказы; альянс офицеров и казаков, который всегда был неустойчивым, распался под гневные крики взаимных обвинений; структура государства, построенная осенью 1918 года, развалилась. Деникин отчаянно пробовал новые политические комбинации, создавая и распуская институты со все возрастающей частотой, но, казалось, ничто не помогает. Методы, с помощью которых белые пытались восстановить порядок в стране, не работали. Общественных сил, с которыми они объединились против большевиков, было недостаточно для победы над врагом. Принципы и цели, которые расплывчато назывались «Белое дело», терпели поражение.

Осенью 1919 года настроение в белом лагере было удивительно двойственным. В октябре Деникин правил более чем сорока миллионами людей и контролировал наиболее значимые с точки зрения экономики части Российской империи. Скорость наступления армий убедила многих, что победа близка, и казалось, что еще одно огромное проявление силы принесет падение Москвы.

В то же время никуда не исчезало ощущение обреченности. По мере того как победа казалась все более близкой, она казалась и все более далекой. Даже политически неискушенные могли видеть, что административная структура едва функционирует, а среди населения свирепствуют анархия и анархисты. В противоположность ожиданиям, захват губерний не делал движение сильнее, а ослаблял его. Протяженность линии фронта стала опасной; новые рекруты не хотели сражаться, а население становилось все более враждебным и беспокойным. В этих условиях взятие Москвы приобретало почти мистическую значимость. Даже некоторые дальновидные люди верили, что только оккупация древней столицы может исцелить недуги движения. Завоевание Москвы превратилось из хорошо спланированной военной цели в deus ex machina, нечто жизненно необходимое для выживания армии. Когда после поражений в ноябре этой цели определенно нельзя было достичь немедленно, многие потеряли веру в движение как таковое.

Большевики не знали, насколько в действительности слабыми были их враги. Понятно, что нахождение Деникина в Орле создало атмосферу кризиса в Москве, хуже, чем всё, с чем красные сталкивались с весны 1918 года. К счастью для большевиков, армия Колчака перестала быть серьезной опасностью. На востоке белые с мая 1919 года почти постоянно отступали. В конце августа они добились некоторых частичных успехов, и на некоторое время казалось, что фронт можно оживить. Этого не случилось. В октябре красные одержали решающие победы и в начале ноября взяли столицу Колчака, Омск. Хотя большое количество красных солдат оставалось связанными боями на востоке, верховному командованию не приходилось беспокоиться о новом наступлении белых.

Однако в критический момент возникла еще одна опасность. Армия под командованием генерала Н. Н. Юденича пересекла эстонскую границу и в короткое время стала угрозой Петрограду. Юденич создал свою «Северо-западную армию» с помощью британцев и эстонцев. В мае и июне он осуществил первую атаку с поддержкой эстонских сил, но был разбит. Поскольку его солдат все более тревожила бездеятельность, а он боялся, что Эстония может заключить мирное соглашение с Советами за его счет, в сентябре он решился еще на одну попытку. Это было отчаянное предприятие. Его плохо организованные силы насчитывали только двадцать тысяч человек, тогда как силы противника, который им противостоял, 7-й советской армии, составляли двадцать пять тысяч человек. Не мог он и ожидать дружеского приема от населения Петрограда, где рабочий класс поддерживал коммунистов. Юденич не предпринимал никаких попыток скоординировать свои действия с деникинскими, и было чистой случайностью, что две белые армии подошли к столицам одновременно.

Во многом из-за элемента неожиданности Юденич достиг крупных успехов. Он направил армию прямо на восток, и она взяла Лугу и угрожала перерезать железнодорожную линию Москва — Петроград, тогда как основные силы двинулись на старую столицу. 11 октября белые взяли Ямбург, а 16 октября — Гатчину, город всего в тридцати милях от Петрограда.

Генерал от инфантерии Николай Юденич

Большевики столкнулись с жестоким выбором. Покинуть Петроград, «колыбель революции», было бы психологическим ударом с непрогнозируемыми последствиями. С другой стороны, ослабление Южного фронта казалось значительно более опасным. Ленин намеревался отступить из Петрограда, чтобы сконцентрировать все имеющиеся силы против большей опасности, Деникина, но Троцкий не согласился и одержал в этом вопросе победу. Комиссар по военным делам отправился в Петроград, чтобы руководить обороной города. Его решительные действия породили доверие. Он отправил новых рекрутов-рабочих на фронт, организовал партизанские отряды для боев за город, если это понадобится, и приказал рабочим возводить баррикады. В боях на подступах к Петрограду 21–23 октября Юденич был остановлен. У белых не было силы организовать затяжную блокаду, и они быстро отступили. 3 ноября они покинули Гатчину, а десятью днями позже отступили в Эстонию, где были интернированы. Теперь Эстония была готова заключить мир с советским правительством.