В эти дни русским пришлось пережить одно последнее унижение. Поскольку войскам не платили, командование Добровольческой армии, с ведома правительства, взяло деньги из городской казны. Этот поступок разгневал полковника Труссона. 11 апреля, когда правительство уже было на борту греческого судна, готовое отбыть из Крыма, он запретил кораблю уходить и приказал политикам высадиться на берег и явиться к нему. Он потребовал денег, взятых солдатами Добровольческой армии. Русские напрасно пытались ему объяснить, что взятие денег было совершенно законным, что войскам надо платить и что эвакуацию необходимо финансировать. Труссон приказал арестовать Субботина и адмирала Саблина, командующего флотом Добровольческой армии, и угрожал арестовать все правительство, если деньги не будут возвращены ему на следующий день. Русские пытались жаловаться адмиралу Амету, командующему французскими морскими силами в Севастополе, но адмирал даже не принял их.

Министры оказались в абсолютно унизительном положении, из которого не было выхода. Когда они встретились на следующий день к Труссону, полковник встретил их так: «Где деньги? Дайте мне деньги, или вы не уедете. Мне нужны деньги, а не ваши объяснения». Министры написали официальное заявление, где контроль над всеми активами передавался французам, но было поставлено условие: все, что останется после финансирования защиты города и эвакуации, будет передано представителям России за границей и ни в коем случае не попадет в руки большевиков. Даже на этой стадии министрам не было позволено покинуть Крым. Греческий корабль уже ушел в Константинополь, а русские взошли на борт российского судна под названием «Надежда». Доверенные лица Труссона сопроводили их на корабль и конфисковали все, что смогли прибрать к рукам. Министр финансов Крыма А. П. Барт тем временем собрал все деньги и краткосрочные векселя, которые смог найти, и передал их французам. Только тогда, 15 апреля, «Надежде» было позволено отплыть.

Подразделение Добровольческой армии заняло оборонительную позицию на Керченском полуострове, а защита Севастополя была полностью оставлена на французов. Их старания были такими же жалкими, как ранее в Одессе. Крупнейший корабль французов, Mirabeau, сел на мель, и использовать его орудия должным образом оказалось невозможно. После короткой перестрелки переговорщики французов и большевиков пришли к соглашению. Местный Совет будет управлять городом с 19 апреля, а Красная армия не войдет в город, пока французы не завершат эвакуацию. Последний французский корабль ушел из Севастополя 30 апреля.

Добровольческая армия в попытках установить свою власть в Одессе и в Крыму вошла в конфликт с местными политиками и французскими интервентами. Напротив, о распространении белого правления на Кавказ не могло быть и речи. Во время Гражданской войны этим регионом правили три фактически независимых правительства, а Деникин очевидным образом не имел возможности свергнуть их. Установление хороших отношений с кавказскими государствами должно было быть основной целью дипломатии белых, что обеспечило бы безопасный тыл, но белые не могли принять расчленения Российской империи, и, соответственно, их отношения с Грузией и Азербайджаном оставались натянутыми.

Согласно британско-французскому соглашению от декабря 1917 года, Кавказ попадал в британскую зону интересов. Британцы предоставляли Добровольческой армии наиболее ценную материальную и дипломатическую поддержку. Они не были так грубы и самодовольны, как французы. Они направили в Екатеринодар высокопоставленных офицеров, с которыми Деникин установил теплые личные отношения, основанные на взаимном уважении. Однако в большей части в результате поддержки британцами кавказских государств отношения между Лондоном и Екатеринодаром часто были проблемными. Британские офицеры-дипломаты начинали отождествлять себя с правительствами, куда были аккредитованы. В результате британские офицеры в Екатеринодаре, с одной стороны, и в Тбилиси и Баку — с другой — проводили противоречащую политику и давали противоречащие обещания. Политика Лондона, которой недоставало ясности, казалась Деникину двуличной.

Грузия была самой могущественной из этих новых стран и стала причиной самых крупных, по всей видимости, проблем Добровольческой армии. Правительство меньшевиков в 1918 году получило помощь от Германии. С точки зрения лидеров Добровольческой армии, сочетание социализма, сепаратизма и прогерманской ориентированности было наименее привлекательным. Там не менее, летом 1918 года казалось, что две антибольшевистские силы могут объединиться против общего врага. Но этого не случилось. Переговоры в Екатеринодаре между лидерами армии и грузинской делегацией высокого уровня, возглавляемой министром иностранных дел Гегечкори, сорвались из-за несогласия по глупому вопросу: кому следует занять стратегически неважный курортный город Сочи. Отношения вскоре ухудшились до такой степени, что эти две армии начали вступать в мелкие стычки.

Конец мировой войны и прибытие британских войск на Кавказ были восприняты как грузинами, так и Добровольческой армией как благоприятные перемены. Белые полагали, что британцы поддержат принцип единой России и отвергнут сепаратистские тенденции, тогда как грузины возлагали надежды на принцип национального самоопределения Вильсона. Интервенты не могли всем угодить.

Деникин, который всегда оставался горячим приверженцем союзнических сил, был разочарован, обнаружив, что британцы вскоре простили грузин за их прежнее сотрудничество с Германией. Политика Лондона в отношении Кавказа основывалась на желании сохранить существующие правительства, не предопределяя будущего России, до мирной конференции. Британцы довольно наивно верили, что борьба с большевизмом покажется настолько важной, что все антибольшевистские силы объединятся ради нее. Они предпринимали тщетные попытки примирить грузин и белых русских.

Когда турки отвели войска с Кавказа в конце Первой мировой войны, грузины и армяне начали сражаться друг с другом за только что освобожденные территории. Эта борьба заставила грузин отвести войска из района Сочи. Деникин немедленно воспользовался этим преимуществом и занял некоторые из оспариваемых территорий. К его большому разочарованию, британцы гарантировали территориальный статус-кво.

Деникин был оскорблен, что британцы, даже не посоветовавшись с ним, распорядились кусочком территории, который он считал частью России, и заявил протест генералу Пулю, представителю Британии в Екатеринодаре. Пуль был не в состоянии менять высшую политику, и ему пришлось представить на рассмотрение Закавказскому командованию решение, согласно которому Великобритания поддерживает статус-кво, так что Деникин не должен дальше продвигаться на юг.

Деникин не был намерен подчиняться. Когда он узнал об армянском восстании в районе, то решил вмешаться. 6 февраля его войска пересекли реку Лоо и после четырех дней боев заняли весь район. Командующий грузинских войск генерал Конев, его начальник штаба, 43 офицера и 700 солдат были взяты в плен.

Этот эпизод понизил престиж британцев. Деникин не простил им то, что они приняли сторону его врагов, а грузины обвиняли их в том, что те позволили русским захватить район. Обе стороны понимали, что британцы хотели сохранить статус-кво; однако если этот статус-кво оспаривался силовыми методами, британцы не желали или не могли восстановить его. Урок состоял в том, что советом иностранцев можно было без риска пренебречь.