— Эта поверхность, — проговорил Тайлер, обращаясь ко мне. — С ней что-то не так.

— Мы же знали, что она гладкая, — возразил Орсон. — Фотографии не обманули.

— Настолько гладкая? — спросил Тайлер. — Настолько ровная? — Он повернулся ко мне: — Что скажет геолог?

— По-моему, в естественных условиях такое невозможно, — ответил я. — Любое возмущение недр приводит к изменению поверхности. Эрозии тут взяться неоткуда… Что же могло выровнять ее? Метеоритные дожди? Но вряд ли они здесь падают, да и потом, метеориты, наоборот, делают поверхность неровной, а не сглаживают ее.

Тайлер неуклюже опустился на колени и провел по поверхности рукой в перчатке. Даже в тусклом свете звезд можно было различить, что под ногами у него тонкий слой пыли.

— Посвети-ка сюда, — попросил Тайлер.

Орсон послушно навел фонарь. То место, которое слегка расчистил Тайлер, выделялось темным пятном на сером фоне.

— Космическая пыль, — заключил Тайлер.

— По идее, ее тут должно быть всего ничего, — сказал Орсон.

— Верно, — отозвался Тайлер, — но за четыре миллиарда лет или около того накопилось, как видишь, достаточно. Это ведь не результат эрозии?

— Какая там эрозия, — хмыкнул я. — Мне кажется, Плутон мертвая планета. Предположим, что у него была когда-то атмосфера: она испарилась из-за малой гравитации. Ни атмосферы, ни воды; что касается аккумуляции, сомневаюсь, что она вообще наличествовала — молекулы, похоже, здесь долго не задерживаются.

— А космическая пыль?

— Вот она могла задержаться. Возможно, мы столкнулись с некой разновидностью электростатического притяжения.

Тайлер вновь принялся смахивать пыль с поверхности.

— У нас есть бур? — справился он. — Ну, для забора образцов?

— Сейчас достану, — сказал Орсон, извлек бур из своего ранца и передал его Тайлеру.

Тот установил его и нажал кнопку. Ясно видимый в луче света бур начал вращаться. Тайлер надавил сильнее.

— Крепкая, зараза, — буркнул он.

Бур вонзился в поверхность планеты. Дело шло туго. Наконец Тайлер отступился. Отверстие, проделанное буром, было весьма неглубоким, а кучка стружек — просто крохотной. Тайлер выключил двигатель.

— Хватит для анализа? — спросил он.

— Надеюсь, что да.

Орсон забрал у Тайлера бур и вручил ему взамен мешочек для образцов, куда Тайлер и ссыпал стружки.

— Теперь мы узнаем, — проговорил он, — узнаем наверняка.

Часа два спустя мы и впрямь узнали.

— Ну и ну, — сказал Орсон, — не могу поверить.

— Металл? — поинтересовался Тайлер.

— Конечно, но не тот, который ты, вероятно, имеешь в виду. Сталь.

— Сталь? — выдохнул я. — Но этого не может быть! Сталь не встречается в природе в чистом виде. Ее изготавливают!

— Железо, — пустился перечислять Орсон, — никель, молибден, ванадий, хром. В итоге получается сталь. Я знаю о ней не столько, сколько хотелось бы, но сомневаться не приходится. Отличная сталь — крепкая, нержавеющая.

— Может, мы бурили опорную платформу? — предположил я. — Может, они все стоят на таких вот подушках?

— Пошли проверим, — сказал Тайлер.

Мы открыли транспортный отсек корабля, сбежали по трапу вниз и забрались в кабину вездехода, а перед тем, как уехать, отключили телекамеру. Лунная база видела вполне достаточно; если хотят большего, пусть попросят. Мы сообщали туда обо всем — за исключением стальной поверхности. Тут мы были единодушны: пока не разберемся, следует помалкивать. Тем более что ответа все равно скоро не дождешься, поскольку сигнал от Земли до Плутона идет шестьдесят часов.

Мы отъехали от корабля миль на десять, раз за разом останавливаясь, чтобы взять образцы, а затем вернулись обратно по собственным следам. Мы выяснили то, что стремились узнать, но торжества по этому поводу никто, сдается мне, не испытывал. Везде и всюду нам попадалась одна только сталь.

Потребовалось некоторое время, чтобы переварить открытие. Потом, посовещавшись, мы пришли к выводу, что Плутон — не планета, а металлический шар размером с небольшую планету. Правда, небольшой-то небольшой, но тем, кто его создал, пришлось изрядно потрудиться. А кто его создал? Вот вопрос, который незамедлительно встал перед нами. Кто и с какой целью? А если неведомые строители достигли своей цели — если достигли, — почему они бросили Плутон на краю Солнечной системы?

— Так или иначе, они не из нашей системы, — заявил Тайлер. — Здесь нет никого, кроме нас. Марсианская жизнь не в счет: она не поднялась выше примитивных форм. На Венере слишком жарко, Меркурий чересчур близко к Солнцу. Крупные планеты? Может быть, хотя вряд ли. Нет, тут замешан кто-то со стороны.

— Как насчет пятой планеты? — справился Орсон.

— Ее, скорее всего, не существовало, — ответил я. — Материал имелся, но планета, похоже, так и не образовалась. По всем законам небесной механики она должна была помещаться между Марсом и Юпитером, но не поместилась.

— Значит, тогда десятая, — гнул свое Орсон.

— Которая есть только на бумаге, — заметил Тайлер.

— Да, ты прав, — согласился Орсон. — К тому же, по выкладкам, на ней не те условия, чтобы развивалась жизнь как таковая, не говоря уж о разумной.

— Остаются пришельцы, — подытожил Тайлер.

— Которые заглянули к нам в незапамятные времена, — прибавил Орсон.

— С чего ты взял?

— Пыль. Во вселенной не так уж много пыли.

— И никто не знает, что она такое, если не считать теории грязного льда…

— Я понимаю, к чему ты клонишь. Но почему обязательно лед? Да, не графит, не что-либо другое…

— Ты хочешь сказать, тот серый порошок…

— Может быть, может быть. Как по-твоему, Говард?

— Не уверен, — отозвался я. — Мне известно лишь одно: эрозией тут и не пахнет.

Перед сном мы попробовали составить отчет для лунной базы, однако он получился столь путаным и неправдоподобным, что мы решили повременить. Утром, перекусив, мы влезли в свои скафандры и отправились изучать загадочные сооружения. Их назначение по-прежнему оставалось непонятным, равно как и назначение тех штучек-дрючек, что крепились к балкам и распоркам, а также канавок с закругленными краями.

— Приделать к ним ножки, — заметил Орсон, — вышли бы стулья.

— Не слишком удобные, — буркнул Тайлер.

— А если чуть наклонить? — не сдавался Орсон.

Впрочем, наклон ничего не менял. Интересно, что навело его на мысль о стульях? Лично я не видел ни малейшего сходства.

Мы бродили вокруг да около, осматривали сооружения дюйм за дюймом, не переставая спрашивать себя, не пропустили ли мы чего-то важного. Судя по всему, пропускать было просто нечего.