Представители русской элиты, вынужденные после революции покинуть свою родину, дали оценку тем силам, которые в 1917 году захватили Россию. Философ И. Ильин в 1922 году писал: «Пять лет прожил я в Москве при большевиках, я видел их работу, я изучал их приемы и систему, я участвовал в борьбе с ними и многое испытал на себе. Свидетельствую: это растлители души и духа, безбожники, бесстыдники, жадные. Лживые и жестокие властолюбцы. Колеблющийся и двоящийся в отношении к ним — сам заражен их болезнью; договаривающийся с ними — договаривается с диаволом: он будет предан, оболган и погублен. Да избавит Господь от них нашу родину! Да оградит Он от этого и от этой муки остальное человечество!»

Великий русский писатель И. А. Бунин так отзовется о большевизме: «Я лично совершенно убежден, что низменнее, лживее, злей и деспотичней этой деятельности еще не было в человеческой истории даже в самые подлые и кровавые времена».

Угрожающие известия о приближении к Крыму частей Красной армии и необходимости в связи с этим немедленного отъезда императрица Мария Федоровна получила с английского корабля, стоявшего на ялтинском рейде, 7 апреля 1919 года. В этот день она записала в дневнике: «День рождения любимой Ксении! Боже, спаси и сохрани ее! Сегодня два года, как мы приехали сюда, и вот я до сих пор нахожусь здесь! Тогда-то я думала, что проведу в этих краях несколько месяцев, а потом смогу вернуться домой в Петербург». Необходимость внезапного отъезда подействовала на императрицу удручающе: «Я пребывала в полном смятении из-за того, что вот так внезапно нас, словно преступников, вынуждают сниматься с места».

Когда Мария Федоровна с близкими ей людьми прибыла из Ай-Тодора в Дюльбер, где проживали великие князья Николай Николаевич и Петр Николаевич, там уже никого не было. «Пришлось нам спуститься вниз, на пляж Юсуповых, куда вместе с нами прибыла Ксения. Бедная ужасно плакала. Мы направились к небольшому английскому пароходу, который доставил нас на борт громадного красавца „Мальборо“».

В тот же день, 7 апреля, «Мальборо» снялся с якоря и взял курс на Ялту. Ялтинский берег вызвал у Марии Федоровны тяжелые воспоминания, связанные со смертью в Ливадии в октябре 1894 года ее мужа: «В последний раз я покидала это любимое место с нестерпимой болью в сердце от невосполнимой потери моего благословленного, обожаемого Саши…

Сейчас я тоже испытываю тяжелые, но к тому же еще и горькие чувства из-за того, что мне таким вот образом приходится уезжать отсюда по вине злых людей! Все это так возмущает меня, ведь я прожила здесь 51 год и любила и страну, и народ. Жаль! Но раз уж Господь допустил такое, мне остается только склониться перед Его волей и постараться со всей кротостью примириться с этим».

Остановка в Ялте была связана с необходимостью взять на борт других беженцев. Мария Федоровна заявила капитану Джонстону, что отправится из Ялты только тогда, «когда будут эвакуированы все желающие уехать из Ялты и ее окрестностей». Она с возмущением узнала, что французы не прислали ни одного корабля и не сделали ничего, чтобы помочь желающим уехать.

Вместе с Марией Федоровной из Крыма на «Мальборо» уезжали: великая княгиня Ксения Александровна с сыновьями, чета Юсуповых (старшие), Феликс Юсупов с женой Ириной и маленькой дочерью, княгиня Оболенская, адмирал Вяземский с супругой, графиня Менгден — фрейлина императрицы, мадемуазель Евреинова — фрейлина великой княгини Ксении Александровны, генерал Фогель, генерал Шателен с супругой и с ребенком, князь Орбелиани, графиня Ферзен, а также горничные и слуги императрицы. Всего 70 человек.

11 апреля в 9 часов утра «Мальборо» взял курс на Константинополь. В черном закрытом пальто, черной шляпе, с любимой собачкой на руках стояла императрица и молча смотрела вдаль. «У меня сердце разрывалось при виде того, что этот прекрасный берег мало-помалу скрывается за плотной пеленой тумана и наконец исчез с нею с наших глаз навсегда». Как вспоминали современники, Мария Федоровна еще долго смотрела на этот берег через бинокль, который по ее просьбе держала у ее глаз внучка Ирина Юсупова.

В тот момент из ялтинской бухты отходил другой военный корабль. Выстроившиеся на палубе русские офицеры громко приветствовали вдовствующую императрицу. «Корабль, — записала императрица в дневнике, — прошел в непосредственной близости от нас в полнейшей тишине, которую внезапно нарушили громкие звуки „ура“, не смолкавшие до тех пор, пока мы могли слышать их. Этот эпизод, в равной мере красивый и печальный, тронул меня до глубины души!»

12 апреля «Мальборо» встал на якорь у Принцевых островов. Взору пассажиров предстала картина невероятного скопления судов, наполненных несчастными изгнанниками из России. Как позже рассказали императрице крымские узники Соня и Вера Орбелиани, их корабль был так переполнен людьми, что на нем трудно было находиться, такая была жуткая давка.

13 апреля «Мальборо» подошел к Константинополю. Было Вербное воскресенье. «Поднялась рано. Потом отслужили красивую службу, английский священник очень хорошо говорил о Вербном воскресенье, матросы пели, после чего исполнили оба наших гимна — так волнительно было услышать их вновь. Их играют каждое утро при подъеме флага, и в первый раз я так растрогалась, что не могла сдержать слез».

В Константинополь вместе с Марией Федоровной прибыли 19 членов императорской семьи, 23 близких семье человека из представителей придворной аристократии и 42 человека прислуги. Все прибывшие разделились на две группы: группу, которая находилась при императрице, и группу, состоящую из лиц, близких великим князьям Николаю Николаевичу и Петру Николаевичу и их женам.

Из-за опасности попасть на минные поля пароходы с беженцами не осмелились сразу войти в Босфор и стояли у константинопольской бухты около двенадцати часов. В Константинополе, как явствует из донесений датского посольства в Константинополе в министерство иностранных дел Дании, сохранившихся в датских архивах, английскими военными властями и командиром «Мальборо» были приняты все меры для обеспечения безопасности императрицы Марии Федоровны, великого князя Николая Николаевича, а также всех сопровождавших их лиц. Датские дипломатические службы, аккредитованные в столицах европейских государств, в телеграммах, направленных в те дни в адрес датского МИДа, особо выделяли тот факт, что Мария Федоровна отказывалась верить, что царь и его семья убиты.

Часть беженцев с парохода «Princess Anna» смогла сойти на берег и осмотреть город, другая оставалась на яхте «Sagitta», которая служила им своего рода гостиницей.

Мария Федоровна не покинула «Мальборо» и все дни находилась на борту судна. Как свидетельствуют дневниковые записи императрицы и другие документы того времени, она не хотела, чтобы группа, сопровождавшая великих князей, следовала за ней и дальше. «Императрица Мария предполагает посетить Англию, а затем отправиться жить в Данию. Ее непосредственные передвижения усложняются тем фактом, что она не желает, чтобы двое великих князей и их группа, насчитывавшая 28 человек, сопровождала ее на Мальту», — говорилось в одной из телеграмм, отправленных из Константинополя в Лондон.