Русско-французское сближение проистекало из объективного развития международных отношений. Безусловно, обе державы руководствовались собственными представлениями и интересами. Сближение России и Франции было естественной ответной реакцией на враждебный курс Германии, Австро-Венгрии и сплочение государств Тройственного союза. Начиная с 1870 г. Франция находилась под постоянной германской угрозой. Кроме того, и Париж, и Петербург испытывали острые противоречия с Англией. В отличие от Лондона в болгарском вопросе Париж занял благожелательную по отношению к России позицию. Правительство Третьей республики отказалось принять болгарскую делегацию, прибывшую в Париж в январе 1887 г. с просьбой о содействии в урегулировании болгарского кризиса. Как и Россия, Франция не признала Фердинанда Кобурга болгарским князем.

Важной составляющей, определявшей русско-французское сближение, являлось торговое и финансово-экономическое сотрудничество. Ощутимо возрастал объём внешней торговли между обеими странами. Широкое распространение в России находили французские капиталовложения. Основной областью их приложения была горно-металлургическая промышленность. В 1887 г. русское правительство заключило первый заем в Париже на 500 млн франков. За ним последовало ещё несколько займов, и к исходу 1889 г. задолженность России французским банкам составила 2600 млн франков. В дальнейшем Франция сделалась главным кредитором России.

Следует отметить, что в это время активизировались интеллектуальные, духовные связи между Францией и нашей страной. Титаны мысли французского Просвещения были известны в культурных слоях России ещё с XVIII в. Позднее французские корифеи слова XIX столетия Виктор Гюго, Стендаль, Бальзак, Флобер, Золя, Мопассан «обрели в нашей стране как бы вторую родину». В свою очередь, «русская литература завоёвывает огромное число приверженцев во Франции». Вслед за Пушкиным, Лермонтовым, Гоголем, Тургеневым, известным ранее французам, широко переводятся на их язык Л. Толстой, Достоевский, Гончаров, Некрасов, Салтыков-Щедрин, Островский, Григорович, Писемский, Гаршин, Короленко и другие. Много лет спустя, в августе 1940 г., Ромен Роллан с почтением отзывался о значении творчества Льва Толстого: «Величайшее искусство «Войны и мира», точного понимания которого я не нашёл ни у одного француза, ибо это творение несколько озадачивает наш галльский ум, — этот парящий над вселенной полёт, полёт гения с орлиным взором» (374а, 1959, № 10, с. 7). В Париже в 1892 г. вышла энциклопедия о России.

Аналогично литературе широкое признание во французских музыкальных кругах нашли композиторы «Могучей кучки» — Мусоргский, Римский-Корсаков, Бородин и другие. С огромным энтузиазмом чествовали Чайковского на музыкальных вечерах в Париже, где он встретил большое внимание к своему творчеству со стороны выдающихся французских музыкантов. В 1892 г. он был избран членом-корреспондентом Академии изящных искусств.

Электрические фонари, которые зажглись на улицах Парижа, в простонародье называли «яблочкоф», по имени русского электротехника Яблочкова, который писал, что из столицы Франции «электрическое освещение распространилось по всему миру, дойдя до дворца шаха персидского и до дворца короля Камбоджи». Профессор Московского университета А. Г. Столетов в 1881 и 1882 гг. выступал с научными докладами во Французском физическом обществе, членом которого был избран. В 1882 г. Н. Н. Миклухо-Маклай сообщил членам Французского исторического общества о результатах своей экспедиции в Океанию. В 1888 г. премию Бордена получила математик профессор С. В. Ковалевская (246а, с. 190).

Тогда же ряд крупных учёных — А. Рамбо, Альбер Вандаль, Луи Леже, Курьр, Энекен и другие посвящают свои фундаментальные труды русской тематике (см. 182, с. 292—294).

В марте 1891 г. высшим русским орденом Андрея Первозванного был награждён президент Французской республики Карно, а вслед за этим орден Александра Невского был вручён военному министру Фрейсине и министру иностранных дел Рибо.

Непосредственным толчком к заключению русско-французского союза явилось демонстративное возобновление в мае 1891 г. тройственного австро-германо-итальянского союза. Способствовало этому и возможное присоединение к Тройственному союзу Англии. Александр III понимал необходимость создания прочного противовеса. На выдержках из иностранных газет, касающихся Тройственного союза и франко-русского сближения, Александр III 5 (17) июня пометил: «Как всем этим канальям желательно расстроить хорошие отношения наши с Францией. Доказательство, как эти отношения их тревожат и неприятны им» (182, с. 321).

Новым важным этапом открытой демонстрации франко-русской дружбы стал кронштадтский визит французской эскадры.

13 (25) июля 1891 г. к рейду Кронштадта подошла расцвеченная яркими флагами и вымпелами французская эскадра под командованием адмирала Жерве. Официальная, сановная Россия во главе с Александром III радушно встречала французских моряков. Огромное впечатление на современников произвело то, что император Александр III с обнажённой головой прослушал исполнение французского национального гимна Марсельезы. В своей памятной книжке царь оставил лаконичную запись: «… июль 13. В 9 ч. утра отправились на «Царевне» в Кронштадт под моим и греческим штандартом… Прошли всю линию французов и нашу. Были на двух фр. Marengo и Маrсеаn. Завтрак на 100 человек на «Державе». В 3 1/2 вернулись на «Царевну»…» (22, д. 127, л. 7 об.). Торжества продолжались почти две недели. Вся думающая Россия выражала глубокие симпатии французским гостям. После Петербурга посланцы Франции побывали в Москве, где с 15 мая была открыта французская выставка, главным организатором которой стал бывший министр иностранных дел Эмиль Флуранс, «превративший дело франко-русского сближения в свою, так сказать, вторую профессию». Выставку в Москве посетил и Александр III, во время приезда которого и французских гостей Первопрестольная блистала своим радушием и гостеприимством. Не меньшее, впечатление кронштадтские торжества произвели в самой Франции, народ которой с величайшим энтузиазмом и восторженностью воспринимал вести из России. Многие французы считали 1891 г. переломным в судьбе их страны.

«Кронштадтским годом» назвал его известный писатель Анатоль Леруа-Болье, подчёркивая значение визита. Вся русская и французская пресса подробно освещала кронштадтские празднества. «Прибытие французской эскадры в Кронштадт, — отмечалось в «С. — Петербургских ведомостях», — и блестящий приём, ей оказанный, делают, конечно, всё более вероятным сближение между Францией и Россией. Две державы, связанные естественною дружбой, располагают такой грозной силой штыков, что Тройственный союз должен остановиться невольно в раздумье» (396а, 1891, № 184).

Кронштадтские торжества явились ощутимым потрясением для Германии и её саттелитов. Тогда же в августе 1891 г. после торжественного приёма в Кронштадте и столице империи Александром III моряков французской эскадры, возвестившего миру о франко-русском сближении, генерал фон Швейниц, германский посол в Петербурге, в письме из Красного Села в день военного парада писал так: «… Я присутствую шестнадцатый раз на этом военном спектакле, но сегодня с новыми чувствами… моя тридцатилетняя политическая деятельность завершается крушением всех принципов, ради которых я трудился» (182, с. 12).