присутствующих, надменным тоном высказывает, смотря на меня:

— Ник, ты доволен? — Заливается слезами она. — Твоя дочь довела моего сына до комы!

Папа цепенеет, не зная, что ответить, также, как и я.

— Мама, мы договорились, что ты не будешь сообщать подобное, — обрывает ее фразы Джексон. — Вчера твои слова довели Милану до обморока! — защищает меня мой любимый мальчик.

Джексон встает со стула, делает пару шагов ко мне и берет меня за талию, спрашивая шепотом, как я себя чувствую, и зачем я покинула свою палату, придя сюда, так как мы заранее договорились о другом. Этот милый жест с его стороны и забота заставляют меня держать себя в руках.

— Думаю, мне лучше уйти, — бормочу я.

Мама в спокойном тоне отзывается:

— Нет, ты имеешь право, как и все остальные, находиться здесь.

— Мама, не неси чушь!

— Да, Мария, мы понимаем все что произошло… — искренне говорит мама. — Поверь, мы все держим кулачки, чтобы Питер поправился, — подходит моя мама к Марии, гладя ее руку.

Мария вследствие эмоционального расстройства повторно сообщает одну и ту же фразу:

— Ваша дочь виновата в этом!

— Мария, нам всем нужно успокоиться! — вмешивается папа. — Не смей винить мою дочь! — Так приятно слышать об этом от папы. — Как Питер? — сообщает он волнительно.

— Вся надежда на время… — делает протяжный вздох Мария.

— Все послушайте, это очень важно, — заявляет Джексон. Что он хочет сказать нам? — Питеру испортили тормоза в машине, и вследствие этого они с Миланой попали в аварию. Я лично займусь этим всем, сегодня уже написал в полицию заявление на личности, которые, вероятно, имеют отношение к этому делу…

Я не дышу, слушая Джексона. Не стоило ему все-таки говорить об этом сейчас, так как начнутся допросы, а мне не хочется возвращаться мысленно в тот день.

— Не поняла, сын, это правда? — округляет глаза Мария.

— Да… Милана знает больше подробностей всего. — О нет.

— Поэтому я и говорил тебе, не говори ничего в адрес Миланы негативного, пока толком всего не знаешь.

— Тогда я желаю все выслушать немедленно! — настаивает Мария.

— И я желаю, — соглашается папа с Марией.

Хотя Мария имеет право все знать. Я решаю рассказать все. И усаживаюсь на свободный стул, начиная толковать.

— Мария, вы помните Макса, друга Питера? — спрашиваю я, внимательно наблюдая за ней. В эту же секунду ее глаза наполняются ещё большим количеством слез будто одно имя «Макс» у неё ассоциируется с чем-то ужасным, способным при упоминании о нем заставить ее плакать.

— Да, — еле отвечает Мария, вытирая платком слезы.

— Мам, принести воды? — переживает Джексон.

— Да, если можно.

— Возьми, мою, — предлагает мама, доставая из сумки бутылку.

Мария делает глоток воды.

— Милана, тебе Питер рассказывал про…

Я перебиваю Марию, зная, что она желает сказать про прошлое Питера, его зависимость от наркотиков.

— Да. Все началось с того, когда мы, находясь с мамой дома, услышали звонок в дверь. В дверях стоял Питер в состоянии алкогольного опьянения, причем сильного.

— Что? — брякает Джексон. — Так, Питер же ничего не употребляет спиртного.

— Я тоже сначала не могла поверить, — отвечаю я Джексону, продолжая: — Мы с мамой положили его на диван, и он ночевал у нас дома до утра.

— Я помню тот день, да, — кивает мама. — Питер даже двух слов связать не мог от того, что находился в таком состоянии.

— А почему мне не позвонили? — спрашивает папа.

— И мне, — дополняет Джексон.

Мы с мамой пожимаем плечами.

— Питер наутро рассказал, что встретил друга, Макса, из-за которого он и стал вести нездоровый образ жизни. После, когда мы гуляли по улице, то встретили повторно его, и я увидела этого Макса воочию. Один только его вид меня устрашил. Парень абсолютно был весь в татуировках, от него исходил запах алкоголя и сигарет. Он вёл себя странно, как бы это сказать…

— Будто находился под кайфом? — помогает мне Джексон.

— Да.

— О, боже, только не это опять, — подчеркивает Мария, от чего глаза моей мамы и Джексона сталкиваются друг с другом и они в один голос переспрашивают:

— Опять?

Мария ничего не отвечает и заставляет меня продолжить.

— Он нас позвал к себе на вечеринку. Мы, конечно же, отказались, но он вёл себя с Питером весьма грубо. Причем сам этот парень не раз упоминал фразу «ты мне должен» в отношении Питера. Я сообразила разобраться с этим, так как Питер был очень взволнован и встревожен. Меня много раз убеждал Питер, что этого делать не нужно, но я решила съездить на эту вечеринку и разрешить все вопросы, чтобы этот парень больше не приставал к Питеру… — у меня подступает ком в горле.

— Что? И ты мне об этом даже не говорила? — выпаливает Джексон, делая серьезный вид лица.

— Джексон, я не стала тебя тревожить и поэтому…

— Что, значит, не стала тревожить?

— Джексон, ты был занят и не звонил мне, поэтому я не говорила тебе.

— А нам ты не могла сказать? Отцу, матери, — дополняет папа.

— Пап, а ты был в командировке.

— Я хочу знать, что было дальше, — перебивает всех Мария.

Я, вспоминая, что было дальше, постепенно плачу.

— Мила, что такое? — сообщает мама, увидев стекающую слезу в моем правом глазу, так как находится рядом.

Я продолжаю рассказывать, не отвечая на слова мамы.

— Мы зашли в этот дом, но он был полон людьми, которые курили и пили алкогольную продукцию. Разговор не получился, и…

Воспроизводя момент, меня будто снова возвратили в тот день, и я плачу сильнее, формируя образы в голове, когда Лукас хотел меня изнасиловать.

Я закрываю лицо ладонями.

— Милая, — подходит ко мне Джексон и садится на колени на пол, беря мои руки, — прошу не плач.

Я не могу остановиться и продолжаю плакать.

— Там были Лукас и Софья — это наши одноклассники по школе, — сквозь слезы бормочу я.

— Дочь, почему ты плачешь? — исходит от папы, который искоса смотрит на то, как Джексон взял мои руки, убирая их с лица.

— Милая, говори же, — твердит мама, начиная плакать вместе со мной.

Я отталкиваю Джексона и мчу в коридор, не имея больше сил находиться в палате, видеть лежащего Питера в коме и вспоминать то, через что пришлось пройти нам. Я сажусь на корточки в коридор, кладу руки на колени и рыдаю.

Дедушка мне говорил, будучи маленькой, что слезы помогают высвободить все, что накопилось в душе и, тем самым, способствуют улучшению состояния. Поэтому лучше плакать, когда понимаешь, что ты этого хочешь и не накапливать эмоции.

— Милана, куда ты так рванула резко? — прибегает Джексон. —