Каждое слово Джексона заставляет меня плакать сильнее, от того, что я предала его. Я полюбила Питера, который стал для меня больше, чем просто другом. Он для меня родной человек.

— Что же такое… — Прижимает меня он к себе. — Как мне успокоить свою любимую малышку?

— Я не заслужила этих слов.

— Как это не заслужила? Конечно, заслужила, и даже больше! Это я виноват во всем. Я оставил тебя, уехал, и вот результат.

— Джексон, я не хочу, чтобы родители и Мария знали, что Лукас хотел меня изнасиловать, а Питер, несмотря на насилие, проявленное со стороны других людей, смог ворваться в ту комнату, куда меня затащил Лукас и вытащить, — произношу с горечью я, плача от своих же слов.

— Я понимаю…

Джексон озлобился, повторно услышав, что хотел сделать со мной Лукас…

— Черт, как он мог… В голове не укладывается. Я уничтожу этого баскетболиста…

Джексон кулаком стукает о стену, говоря:

— Я уничтожу его! Сегодня же! — со всей злостью выражается Джексон, цепляясь в свои волосы на голове, будто желая их вырвать.

— Я не отпущу тебя, слышишь…

— Милана, ты посмотри на то, что сейчас происходит, — раздраженно мелит Джексон. — Питер в коме, ты морально убита из-за проявленного насилия… Я дам ему ответный удар, он узнает, что такое настоящая борьба.

— Джексон, прошу, — плача, подхожу к нему я, — ради меня, не стоит с ним вообще разговаривать.

— Милая, я не позволю никому с тобой так относиться. Он же мог, о, боже… он к тебе прикасался?

— Да, но Джексон, он был в состоянии наркотического опьянения. А учитывая, что он баскетболист, его сила больше, чем твоя. Умоляю, не стоит с ним видеться тебе, — уговариваю я, водя своими руками по его спине.

— Мы должны написать заявление на него и всех его друзей, и подумать только, София… — Ему больно, как и мне. — Я же хотел с ней когда-то встречаться, но она… Нет слов, — громко говорит он. — Я сам убит эмоционально.

— Милая, почему ты не позвонила мне? Почему все это ты замалчиваешь?

— Джексон, мне больно об этом говорить… И прошу, не говори об этом родителям.

— Милана….

— Прошу тебя…

— Мы должны написать заявление.

— Согласна с этим предложением, но не сейчас…

— Я подумаю, сказать им или нет. Наверняка, они сейчас волнуются, пойдём к ним обратно?

— Я хочу побыть одна, если что я в палате своей побуду.

— Ты уверена в этом? Хочешь, я останусь с тобой?

— Я хочу побыть одна, — лепечу я уставшим голосом.

— Я все равно не оставлю тебя. Скоро буду у тебя, скажу родителям, что ты неважно себя чувствуешь.

Я молчком направляюсь в палату, поднимаюсь по ступенькам, и с каждым шагом осознаю, что совсем иссякла. Сколько же ошибок я сделала за все эти дни… Нужно признаться Джексону, я не смогу так… Он так заботится, а я целуюсь с его братом. Точнее, целовалась.

«Вот бы Питер очнулся…»

Насилие, проявленное в отношении меня, также оказало воздействие, я чувствую, что теперь я буду меньше доверять людям, чем ранее… Главное, чтобы это не образовало психологический, эмоциональный триггер во мне.

— Милана, — зовет меня чей-то голос.

Поднимая голову, я наблюдаю бегущую мне на встречу Ритчелл.

— Милана! — с улыбкой восторженно кричит Ритчелл и со всей силой обнимает меня. Мои слёзы снова подступают к глазам, я не могу с ними ничего поделать.

— Не плач, только. Все хорошо, мы справимся со всем, я верю, что ты и Питер поправитесь, — ревет Ритчелл.

— Ритчелл, — с трудом выговариваю я, заливаясь в слезах, — как же я рада тебя видеть, ты мне нужна сейчас…

— Так, успокойся только.

— Постараюсь. Ты можешь побыть со мной?

— Милана, я могу хоть целый день провести с тобой.

— Я понимаю у тебя дела и…

— Милана, для меня ты важнее, чем дела, бизнес. Для меня важно, чтобы ты как можно скорее поправилась. И я проведу с тобой время столько, сколько нужно.

Ритчелл освобождает меня со своих объятий, и я сквозь слезы, улыбаясь, шепчу:

— Спасибо тебе большое!

— Так, я тут гостинцы купила. Идём в палату и занесём к тебе их?

— Да, но не стоило тратить свои сбережения мне на еду. Мама с папой и Джексон тоже еды принесли много.

— Я постаралась купить самые свежие и полезные овощи и фрукты. Сама сварила куриный бульон тебе и сырники с шоколадной начинкой.

— Спасибо большое, идём, вместе покушаем! Вы с Джексоном сговорились прямо. Он тоже моими любимыми сырниками меня баловал.

Ритчелл обнимает меня за плечи, и мы двигаемся не спеша в палату.

— Да? Не знала. Милана, как ты себя чувствуешь? Тебе лучше? Я звоню твоей маме каждый день, спрашиваю про тебя, но все-таки решила, что пойду сама к тебе в больницу, не могу больше сидеть, сложа руки.

— Я лучше, правда вчера в обморок снова упала.

— Подруга, что же такое. Ты бы знала, как я переживала за тебя… Я звонила большое количество раз, после съемки, когда вы уехали с Питером домой.

— Да… — вздыхаю я.

— Милана, как Питер? Какие прогнозы ставят врачи?

— Говорят нужно ждать, но неизвестно какое его будет здоровье, когда он придёт в себя.

— Питеру меньше всего повезло… — с печалью в голове молвит подруга. — Я уверена, что он, находясь в состоянии комы, борется за любовь в отношении тебя.

Слова Ритчелл заставляют меня опечалиться. Я желаю видеть его счастливым, веселым, здоровым… но сейчас он на грани жизни и смерти.

— Эх… нам сюда, — вздохнув, указываю я на палату. — Проходи, не обращай внимания на вещи. Это родители утром пришли и побросали все, так как мы всеми решили пойти к Питеру.

— Я тогда сюда положу продукты.

— Доставай, вместе сырники скушаем.

— Милана, а почему две кровати в палате? Ты с другим пациентом здесь лежишь?

— Ты прям как папа, — улыбаюсь я.

— Джексон ночует со мной.

— Правда? Он прилетел?

— Да.

— Это здорово, главное, чтобы ты была не одна. А родители, Джексон, сейчас у Питера находятся?

— Верно, я как раз от них шла в свою палату.

— Не знаешь, когда выпишут тебя?

— Ещё нет, надеюсь, что скоро.

— Мил, ну пожалуйста, не грусти. — Обнимает меня Ритчелл, прижимая свое щеку ко мне. — Я готова сделать все, чтобы ты не грустила. Что мне сделать для тебя?

— Ты уже многое делаешь. Пришла ко мне, заключила в дружеские объятия, поддержала меня.

— Милана, и ещё мои родители также просили передать тебе, чтобы ты выздоравливала, как можно скорее. Они также беспокоятся за тебя.

— Спасибо тебе и