оскорбления, которая, как мне кажется, невозможна ни в одной цивилизованной стране".

Иногда Джек мог смеяться над своими переживаниями. Однажды на поле для гольфа он выстраивал удар, и его кэдди, Фрэнк Колби, сказал, что он должен думать о мяче как о голове Пекоры. Когда Джек сделал великолепный удар, они оба одобрительно рассмеялись. Но большую часть времени Джек размышлял о слушаниях, которые в итоге оттолкнули его от "Нового курса". После этого его навестил Уильям Джей Шиффелин, зять доктора Марко, который пытался заручиться поддержкой схемы, позволяющей бедным людям покупать страхование жизни в сберегательных банках. Джек не только отказался помочь, но и сделал показательное замечание: "Хотел бы я иметь такую способность, как у вас, - способность возмущаться возмущениями. Я был настолько возмущен, что мне становится холодно, когда я слышу, что кто-то еще возмущен". Это ощущение собственной виктимности закрывало Джеку глаза на программы Рузвельта. Все больше и больше он чувствовал отвращение к Америке, ощущение того, что его бросила собственная страна, и глубокий гнев по поводу того, что репутация его банка была запятнана.

История Лии Граф заканчивается печально. Такая же чувствительная, как Джек, она была травмирована бесконечными шутками об этом эпизоде настолько, что в 1935 г. решила вернуться в родную Германию, хотя наполовину была еврейкой: ее настоящее имя было Лия Шварц. Через два года она была арестована нацистами как "бесполезный человек" и отправлена в Освенцим, где погибла в газовых камерах. Все это стало известно только после войны, когда Нейт Игл, менеджер Ringling Brothers, ухаживавший за карликами, проследил ее историю. Джек Морган так и не узнал, что с ней стало дальше, и что ее крайнее расстройство из-за их короткой встречи привело к событиям, которые в конечном итоге привели к ее гибели.

В то время как Пекора ловко разоблачал их уловки, другие партнеры действовали не лучше Джека. Когда Джордж Уитни зачитал заявление в пользу раскрытия информации о комиссионных при размещении ценных бумаг, Пекора с сарказмом заметил, что соответствующий закон только что был принят. Вернувшись в своем вопросе к 1929 году, Пекора бросил еще одну гранату в сторону Моргана. В том году банк присоединился к увлечению созданием новых холдинговых компаний и выступил спонсором Alleghany Corporation, в которую вошли железнодорожные компании и недвижимость братьев Ван Сверинген; United Corporation, холдинговой компании по производству электроэнергии; Standard Brands, объединившей четыре компании по производству продуктов питания и товаров народного потребления.

Вместо того чтобы размещать акции только у дилеров, Morgans воспользовался британским прецедентом и разместил акции у десятков дружественных частных лиц. Эти акции были получены из пакета акций, который банк сохранил в качестве своего андеррайтингового вознаграждения. На Уолл-стрит в 1920-е годы нередко в качестве андеррайтеров выступали сотрудники компаний или состоятельные люди. Выделяя акции трех холдинговых компаний богатым инвесторам, Morgans, по его словам, пытался найти компромисс со своей обычной политикой - не втягивать частных лиц в рискованные операции с акциями. По словам Джорджа Уитни, они выбирали только тех клиентов, которые, по их мнению, были "компетентны в финансовом и умственном отношении, чтобы взять на себя риск, каким бы он ни был".

Такие самодовольные описания не отражали реальности 1929 года. В условиях разгоревшегося "бычьего" рынка акции, предлагавшиеся приближенным Morgan до публичной эмиссии, уже продавались на момент выпуска с большой премией. (Продажи при выпуске акций происходят до публичного размещения и предполагают цену, которая будет преобладать в начале торгов). Между ценой Morgan для счастливых друзей и этой предварительной рыночной ценой лежал большой разрыв - мгновенный выигрыш. Например, банк дарил друзьям акции Alleghany по 20 долл. за штуку; вскоре их можно было обналичить за 35 долл.; акции United по 75 долл. вскоре можно было купить за 99 долл.; акции Standard Brands, купленные по 32 долл., можно было выкупить всего через шестьдесят дней по 41 долл. На взлетевшем рынке 1929 г. не было большого риска нести эти акции до публичного выпуска, а потенциальная прибыль была колоссальной. Акции казались почти прямым подарком - таким королевским завещанием, которое мог дать только дом Морганов. Только по акциям Alleghany банк мог распределить более 8 млн. долл. прибыли. Эту схему назвали "подливным поездом".

Обнародование так называемого списка друзей Дома Морганов подтвердило циничное отношение жителей Главной улицы к Уолл-стрит как к месту легкого обогащения и распущенности нравов. Для критиков Моргана это стало, наконец, "дымящимся пистолетом", вещественным доказательством коррупции. Потрясающий список адресатов охватывал всю американскую деловую и политическую элиту. Все началось с самого верха. После ухода из Белого дома Калвин Кулидж получал консультации по финансовым вопросам от партнера Morgan Тома Кохрана и получил три тысячи акций Standard Brands; несколько пристыженный этим открытием, он сказал друзьям, что его огорчает то, что он оказался в списке привилегированных, в то время как они были в списке благосостояния. Среди других республиканских бенефициаров были Чарльз О. Хиллес, председатель Республиканского национального комитета, и Чарльз Фрэнсис Адамс, гуверовский министр военно-морского флота и тесть младшего сына Джека, Гарри.

Делая ставку, Morgans также занимался поддержкой демократов. Эта сторона бухгалтерской книги была еще более неудобной для ее получателей, среди которых был Уильям Г. МакАду, бывший министр финансов, наставник Рассела Леффингвелла. Особый ужас положению МакАду придавало то, что, будучи сенатором, он теперь входил в комитет Пекоры. В список также входил Джон Дж. Раскоб, председатель Демократического национального комитета. Список доходил до самого "Нового курса". В 1929 году Уильям Х. Вудин (William H. Woodin), ставший теперь министром финансов Рузвельта, будучи президентом American Car and Foundry Company, принял предложение Morgans.

Помимо политики, список привилегированных лиц раскрывал поразительный спектр корпоративных контактов Моргана. Среди них были вожди бизнеса - Оуэн Янг из General Electric, Майрон Тейлор из U.S. Steel, Уолтер Тигл из Standard Oil of New Jersey, Уолтер Гиффорд из AT&T и Состенес Бэн из ITT; финансисты - Альберт Виггин из Chase, Джордж Ф. Бейкер из First National, Ричард Уитни из Нью-Йоркской фондовой биржи и Бернард Барух; герой войны генерал Джон Першинг; национальный герой Чарльз Линдберг; выдающиеся юристы Джон В. Дэвис и Альберт Г. Милбанк; выдающиеся семьи Гуггенхаймы, Дрексели, Бидди и Бервинды.

Дом Морганов был потрясен разоблачениями и обвинениями в нечестности. Нанимая партнеров, Пирпонт и Джек всегда делали одно и то же заявление: "Я хочу, чтобы мои дела велись там", - поднимая руки вверх, - "а не здесь", - указывая на землю. Джек говорил людям, что при первых признаках неэтичного поведения они должны сразу обращаться