Капитан повернулся к рулевому:

— Курс 2-80.

Рейкс почувствовал, как корабль развернулся на новый курс.

— С какой скоростью мы теперь идем? — спросил он капитана.

Не взглянув на него, тот приказал:

— Ответьте ему, мистер Дормер.

— Мы делаем шестьдесят оборотов, — произнес офицер. — Около десяти с половиной узлов.

— Я хочу, чтобы включили освещение бака, — сказал Рейкс.

— Не обращая на него внимания, капитан повернулся к другому офицеру и приказал:

— Вызовите капитана второго ранга. Прикажите ему немедленно явиться на мостик. Затем вызовите разводящего и вахтенного. Они вместе с пятью матросами должны ждать у спец-каюты.

Рейкс заметил, как офицер, услышав последнее слово, бросил на него бесстрастный взгляд.

— Есть, сэр, — ответил капитан третьего ранга и двинулся к телефону, миновав Рейкса. Он прошел совсем рядом, но не взглянул на него, не обратил никакого внимания. Рейкс понимал и этого офицера, и остальных в рубке. Его заклеймили и объявили вне закона, подчинялись ему только потому, что выполняли приказы капитана и объяснять эти приказы им было уже не нужно. Но подержи их под прицелом еще пару часов, и кто-нибудь, возможно, из глупого геройства, попробует разрушить его план. А до конца еще далеко.

— Мистер Дормер, включите освещение бака, — приказал капитан.

Офицер подошел к щиту в другом конце рубки и повернул рубильник. В центральное окно Рейкс увидел, как озарился ярким светом бак.

Из вертолета Бернерс заметил, как переместились огни корабля, когда судно изменило курс и уменьшило ход. Бернерс увидел, что включились огни на баке.

Напарник за спиной прокричал:

— Все идет как по маслу. Вам лучше пристегнуться — когда мы снизимся и начнем поднимать золото, выпасть из люка проще простого.

Стоя у бассейна на первой палубе, Белль почувствовала, как поворачивается и останавливается судно, услышала шум пара из трубы и догадалась: где-то там, внутри корабля, события разворачиваются именно так, как хочет Рейкс.

Было поздно, публика разошлась, и Белль осталась на палубе одна. Она бросила сигарету за борт и скрылась в тени у входа в каюты левого борта.

Капитан второго ранга, немного заспанный (его подняли с постели), стоял на мостике. К нему обращался капитан корабля.

— Всякие вопросы сейчас неуместны. Мои приказы связаны с безопасностью наших пассажиров, — говорил он. — Разводящий, вахтенный и пятеро матросов стоят у спецкаюты. Мне нужно… — Он бросил взгляд на Рейкса. — Восемьдесят золотых слитков — вот что мне нужно. Выгрузите их как можно быстрее.

— Сорок ящиков по две штуки в каждом. Поднимите их, пожалуйста, лифтом номер один на первую палубу и перенесите на бак, — добавил Рейкс.

Какой-то миг офицер колебался, даже открыл рот, чтобы что-то сказать, но вовремя передумал.

А капитан уже повернулся к Дормеру:

— Отдайте рацию капитану второго ранга, мистер Дормер.

Капитану второго ранга он сказал:

— Доложите мне, когда груз будет на первой палубе.

Дормер достал две рации. Одну он отдал капитану. Тот засунул ее в карман.

Это было то самое устройство, которое несколько недель назад дружественно настроенный офицер показал ему на корабле. Называлось оно «Сторнофонз № 5», с передачей и приемом на расстоянии до двух миль.

Капитан второго ранга ушел. Другой офицер стоял у окна и смотрел на освещенный бак. Рулевой, словно бело-голубая статуя, не отрывал рук от штурвала, а юнга снова и снова водил тряпкой по одному и тому же месту — он тоже понимал, что дела идут не так, как надо. Но это почти не трогало мальчика, он все еще с удовольствием вспоминал, как стрелял из ракетницы. Капитан, не обращая внимания на Рейкса, подошел к карте и вместе с капитаном третьего ранга уточнил координаты корабля.

Первый раз в жизни Рейкс испытал весь ужас одиночества, лед его объятий. Они были холоднее его собственных раздавленных чувств, это был нарочитый, унизительный холод. Каждый, кто находился на мостике, преданно служил своему кораблю и пренебрегал Рейксом. Они были вынуждены терпеть его присутствие, но уже забыли о нем как о личности. Он стал для них насильником, разрушителем той гордости, что наполняла их жизни. Они уже не смотрели на него, а когда слушали, воспринимали только голос, не замечая человека, который стоял за ним. А ведь Рейкс когда-то считал, что любит одиночество. Но то было милое сердцу, одинокое времяпрепровождение у реки, одиночество собственной привязанности к мести за отца и возвращению в Альвертон… Теперь он понял, что это не одиночество в полном смысле слова. Отчуждение — вот оно, здесь, на корабле. Рейкса неожиданно осенило: если бы рядом с ним сейчас оказались его братья, слышали и видели бы все, узнали то страшное богохульство, какое он проповедует, то и они отвернулись бы от него, заклеймили бы имя «Энди» вечным позором… Первый раз в жизни он презирал и самого себя, и свое дело. Он понял, что стал злой пародией на человека, хотя душил и гнал от себя эту едва зародившуюся мысль.

Чтобы хоть как-то разбить лед, окружавший со всех сторон, он сказал, что хочет спуститься вместе с капитаном на бак, и был поражен — столь сильно изменился его голос.

Капитан не повернул к нему головы, никак не выказал, что услышал его. С таким же успехом можно было обращаться к мертвецу.

Рейкса ободрили слова, которые он вдруг услышал по рации:

— Мы в спецкаюте, сэр. Уже грузимся.

Капитан поднял передатчик и ответил:

— Очень хорошо.

Потом он подошел к Рейксу, встал перед ним, прищурив с презрением глаза, да так сильно, что они почти исчезли с его лица, произнес:

— Вам больше нет нужды околачиваться на моем мостике. Мы спустимся на палубу. — Он обернулся к капитану первого ранга: — Возьмите управление на себя, мистер Дормер.

— Слушаюсь, сэр.

— Держитесь этого курса и скорости.

Рейкс, теперь уже почти не в силах сдерживать свою ярость, сказал:

— Когда слитки будут на палубе, нужно выпустить две ракеты.

Не вымолвив ни слова, капитан протянул руку. Рейкс вложил в нее ракетницу и два патрона. Тот подошел к капитану третьего ранга:

— Когда первые слитки доставят на палубу, выпустите две ракеты с левого крыла мостика.

— Есть, сэр.

Капитан вернулся, прошел мимо Рейкса. Уже у порога он, не обернувшись, сказал:

— Ваши сигналы будут поданы.

Рейкс последовал за ним. Через каюты офицеров они вышли к главной лестнице, миновали клуб и опустились на первую палубу. Два-три пассажира с любопытством взглянули на них.

Двери лифта на первой палубе были уже открыты. Трое матросов под наблюдением вахтенного выгружали деревянные ящики. Рейкс и капитан прошли мимо них, не сказав ни слова. Рация в