— За ее спиной Обелиск уже перекочевал на платформу и теперь ехал обратно в сторону колонии. — Я забираю Обелиск. Жаль… Ты мне начинал нравиться. Даже с учетом того, что ты чокнутый.

— Какого хрена ты несешь?!

— Что, ты мне не веришь? — Она взглянула на него со смесью насмешки и притворной жалости. — Взгляни на себя. А лучше — просмотри еще раз ту запись от Николь. Только на этот раз до конца.

Одновременно с этими словами она нажала что-то в неизменном планшете. Вслед за этим ИКС Айзека просигналил о принятом файле.

— Ну и что это? — зло посмотрел на Кендру инженер. Та скрестила руки на груди:

— Ну же, давай. Или боишься? Ну, тогда придется тебе помочь.

Она почти улыбнулась, набрав еще какую-то команду. Внутренний экран в шлеме Айзека мигнул, подернулся рябью, и изображение с визиров сменилось видеозаписью. Той самой, что не раз пересматривал Айзек по пути на «Ишимуру».

Изображение качнулось: Николь на записи выровняла камеру.

— Айз, привет… Это я. — Она нервным движением осмотрелась и продолжила: — Жаль, так хотелось поговорить с тобой лично. Прости меня. Прости за все. Так хотелось поговорить с кем-то. Тут все разваливается на части. Не могу поверить в то, что происходит…

«Какого хрена?! Откуда у Кендры полная запись, и зачем этот балаган?»

Вот и тот самый момент, на котором запись каждый раз обрывалась. Николь уже не сдерживала слез:

— В итоге тебе по-настоящему нужна лишь такая мелочь. — Она попыталась улыбнуться, но снова всхлипнула. — Я не хотела, чтобы все так закончилось. Хотела тебя вновь увидеть, хотя бы разок.

Одновременно с этим она торопливо закатывала рукав на левой руке. Айзек чувствовал, как его кожа покрылась холодным потом: он уже догадывался, к чему все ведет, но не хотел это признавать. Нет, нет! Он же видел Николь, говорил с ней!

Как и доктор Кейн со своей покойной женой.

Догадка была слишком страшной, чтобы принять ее. Но Николь на записи достала откуда-то из-за края экрана заполненный мутной жидкостью шприц и быстрым движением сняла с него колпачок.

— Я любила тебя… — произнесла она сквозь слезы. — Всегда любила.

Понимая, что произойдет в следующую секунду, Айзек крепко зажмурился и прижал ладони к визорам, словно это могло как-то помочь. Он все равно видел все.

Когда он открыл глаза, Николь уже откинулась на спинку кресла, в котором сидела. По ее телу прошла судорога, голова безжизненно свесилась набок… На этом запись милосердно закончилась, оставив пораженного, опустошенного Айзека в пустом шлюзе.

— Видишь? — снова услышал он голос Кендры из передатчика. — Ты псих. Как Кейн, как капитан. Николь была мертва все это время. Это было плодом твоего больного ума, который играл с тобой.

Каждое ее слово напоминало нож, который в этот момент вонзался в тело Айзека. Нет, нет… Все было слишком реальным, но запись… Это не могло так закончиться! Мысли путались. Инженер уже почти не слушал, что говорила ему Кендра:

— Но не бойся. Теперь эта штука будет в безопасности. Подальше от этого проклятого места. — Она проводила взглядом уже подъехавший к грузовому шлюзу Обелиск и поспешила следом, только бросив через плечо: — Прощай, Айзек.

Ему не было до нее никакого дела. Едва Кендра исчезла из поля зрения, Айзек бессильно осел на пол, привалившись к стеклянной стене. Все в один момент стало совсем неважным — даже необходимость как можно быстрее улетать прочь. Близость собственной смерти не вызывала страха — точнее, о ней Айзек вовсе не думал в этот момент.

Правда оказалась слишком страшной, слишком жестокой и болезненной. Неужели Кендра права… он сошел с ума? Николь мертва, она погибла еще до того, как он получил ее последнее сообщение. Но Айзек готов был поклясться, что она была реальной! Он видел ее, слышал ее голос, чувствовал тепло ее кожи! Неужели галлюцинации могут быть настолько реалистичными?

И Кендра все знала — но подыгрывала ему, чтобы добиться своих целей.

Боль и гнев слились воедино, и Айзек с яростью ударил кулаком в пол. Все было зря. Он не спас Николь, он никого не спас, а Кендра с Обелиском вот-вот уберется восвояси…

Эта единственная мысль отрезвила не хуже пощечины.

Айзек заставил себя рывком подняться. Еще ничего не кончено. Он не смог помочь любимой и не сумел сберечь товарищей, но если не остановить Кендру, если она увезет этот Обелиск куда угодно — и кошмар повторится, только уже в другом месте. Тогда вся боль, все отчаяние и страшные смерти окажутся напрасными. Ее нужно остановить — или хотя бы задержать до того, как попытаться улететь не станет слишком поздно. И пусть. Айзеку было уже нечего терять.

Горе, боль и бессильная злость застилали разум, но они — плохие советчики. Если Кларк хочет покончить со всем, ему нужно отринуть эмоции и сосредоточиться на деле. И для начала — постараться опередить Кендру. Да, она возвращалась по уже расчищенному им пути, но он в любом случае гораздо длиннее той дороги, что наметил себе для возвращения Айзек. Только… Разве процесс обеззараживания не должен был уже давно закончиться?

Айзек метнулся к консоли. Ту пересекала оранжевая голограмма. Проклятье! Кендра сбила систему, чтобы запереть его в этом сраном шлюзе!

«Спокойнее. Нет такой системы, которую нельзя было бы обойти».

В другой момент он сам бы удивился тому, насколько успокоила его эта мысль. Но вместе с ней ушла и большая часть эмоций, так что Айзек просто без лишних размышлений взялся за дело. Подобная работа не была его коньком, но иногда, когда автоматику заедало насмерть, приходилось прибегать к разным методам…

Он не засекал время, потраченное на взлом консоли, просто перестав следить за ним.

— Обеззараживание завершено. Спасибо за ожидание.

Айзек только кивнул сам себе и, сверившись снова со схемой, вышел через разблокированную внутреннюю дверь. Эта стерва Кендра все-таки выиграла для себя достаточно времени — но его вряд ли бы хватило, чтобы преодолеть весь путь до корабля целиком.

Инженер не собирался больше тащить Обелиск обратно на пьедестал — он больше не верил иллюзиям этой штуки. Обелиск порождал потрясающе реалистичные галлюцинации и пытался заставить Айзека вернуть его на планету. Как будто обладал разумом… жизнью. И теперь он опять был у Кендры. Нельзя дать ей покинуть планету — и пусть чертов Обелиск разнесет на куски, когда в это место влетит астероид.