— Вы хотите посоветовать мне атаковать их, госпожа?

Нандалее прекрасно понимала, что ступает на тонкий лед. Дыхание Ночи был подобен богу. Совет эльфийки ему совершенно ни к чему.

— Я просто докладываю, мой повелитель. А делать выводы из моих слов предоставляю вам.

— Вот так вежливо? Так скромно, госпожа моя? Ошибусь ли я, если сделаю из этого вывод, что вы хотите попросить меня о чем-то?

Он засопел, и Нандалее не могла понять, сердится он или выказывает свое пренебрежение.

— Прежде чем вы приметесь торговаться со мной, словно я какой-нибудь кобольд на грязном базаре, сообщите мне все же, как вы узнали, что лед мечты был отправлен в Желтую башню.

Нандалее поведала ему, как прокралась во дворец бессмертного Аарона и, оказавшись в покоях правителя, прочла воспоминания его любовницы. Но умолчала о том, что эта дочь человеческая была принцессой народа Ишкуцайя, которую пыталась лишить жизни Ишта. Нандалее не хотела, чтобы Шайя стала мячиком в игре небесных змеев. Жертва, которую принес загадочный эльф, отправившийся на смерть ради нее, не должна была оказаться напрасной. Впрочем, она сообщила, что Аарон — всего лишь крестьянский сын.

Именно из мыслей Аарона она и узнала, куда отнесли лед мечты. Но гораздо важнее было то, что она узнала от Шайи. Она встречалась с людьми, которые нашли лед мечты.

После того как Нандалее закончила доклад, Дыхание Ночи долго молчал и странно смотрел на нее. Ей показалось или во взгляде его читалась печаль? Или даже разочарование? Когда он наконец снова заговорил, голос его звучал совершенно бесстрастно:

— Этому заклинанию, позволяющему красть мысли и воспоминания, я не учил вас, госпожа моя. Вы понимаете, что, используя его, прибегаете к темным путям чародейства? Как так вышло?

— Об этом заклинании мне рассказала Бидайн. Его она узнала от Ливианны. Однако, боюсь, я применила его не идеально. Я причинила детям человеческим сильную боль.

Нандалее даже не была уверена в том, что они живы. Когда она уходила, оба корчились от боли. Не преступила ли она черту того, что способны вынести люди? Этого она не знала.

— Должна признать, что я сделала это ради Мелиандера и Элеборна, а не ради вас, мой повелитель. Причины, которыми я руководствовалась, были эгоистичны.

Она стояла очень близко к Перворожденному и ощущала все, что испытывал Дыхание Ночи. Эльфийка удивилась, что он не сердится на нее, а даже сочувствует.

— Иногда, госпожа моя, ничто не способно отменить нанесенный удар судьбы. Нам остается лишь жить с ним. Это касается даже нас, небесных змеев. Научитесь признавать то, что есть вещи, которые нельзя изменить, и увидите, что в тот самый миг, когда вы покоритесь этому, на душе у вас станет легче.

— Пока что я не могу стать на тропу смирения, мой повелитель. Дочь человеческая, которую я обнаружила в спальных покоях бессмертного, была целительницей. И она лечила тех корабельщиков, которые нашли лед мечты. Он растет в кратере на крайнем севере Нангога. Прошу, позвольте мне отправиться туда, о мой многомудрый повелитель. Не стоит даже думать о Желтой башне. Я знаю источник льда мечты.

Темный поднял свою огромную драконью голову, лежавшую на скрещенных лапах. Желтые глаза с вертикальными зрачками сузились.

— Я склонен предположить, что за этими необычайными совпадениями кроется интрига девантаров.

— Откуда они могли узнать, что я прочту мысли целительницы? — возмутилась Нандалее.

— Девантары создали серебряную чашу. Они знают, как разорвать пелену, скрывающую будущее.

— Но разорвать скрывающую будущее пелену и изменить будущее так, чтобы желаемое событие наступило, — это две совершенно разные вещи. К целительнице меня привело столько разных случайностей. Не может быть, чтобы это было спланировано…

— Они — боги, госпожа моя, не забывайте об этом. Мерить их мерой смертных глупо.

— Я пойду! — решительно заявила она.

— А как же иначе? — В звучавшем в ее мыслях голосе сквозило отчаяние. — Возможно, это и не ловушка… Возможно, вас действительно вывел на след счастливый случай. Но, как бы там ни было, я отпущу вас, Нандалее, только при одном условии. Вы отправитесь в путь не одна! Вас будет сопровождать драконник.

К этому она была готова.

— Я очень ценю вашу заботу о моем благополучии, мой повелитель. Слишком велики жертвы, которые уже понес сад Ядэ из-за меня. Я не стану просить никого из вашей свиты в сопровождение в этом путешествии в неизвестность… — И она назвала три имени.

Темный расхохотался.

— Вы не перестаете удивлять меня, госпожа моя. Если вы отправитесь в Нангог в сопровождении этих эльфов, мне не придется тревожиться о вашем благополучном возвращении. Но позвольте мне быть откровенным: я уверен, что если вы будете настаивать, то не отправитесь в путь никогда.

Володи думал, что он придет. Ждал его целый день. Только его! Он был последним другом из всех, кто у него остался, по крайней мере, так он думал. Однако же он ошибся. По всей видимости, у бессмертного Аарона были дела поважнее…

Володи держал в руках одно из платьев Кветцалли, снова и снова зарываясь в него лицом. На ткани, мокрой от слез, еще оставался ее запах. Он не любил это платье, поскольку на нем была изображена сцена жертвоприношения. Он никогда не понимал, что в нем такого чудесного находит его жена. И не мог понять, почему она так поступила. Прыгнула, разбившись насмерть вместе с Ваней… Чем больше он размышлял над этим, тем яснее понимал, что она всегда останется для него загадкой. Даже в начале их знакомства он не понял, что она была мила с ним, потому что хотела заманить его на жертвенный алтарь. А потом влюбилась в него. Пожертвовала своей жизнью ради него. Почему? Что в нем такого, в варваре-то?

Он сидел, подавленный, на большом стуле напротив колыбельки Вани. Вообще-то мальчик был уже слишком большим для этой кроватки. Но Кветцалли не хотела, чтобы он рос слишком быстро.

По щекам Володи бежали жгучие слезы. Теперь она добилась своего. Просто взяла и забрала Ваню с собой. Он навсегда останется ребенком.

— Почему? — закричал он, глядя на колыбельку. — Почему?

Он говорил со слугами и придворными. Узнал, что вчера вечером Кветцалли впервые вершила суд. И у нее получилось отлично. Вместе с Юрием. Почему она вдруг стала доверять старому целителю, бессмертный не понимал. Он не любил Юрия и полагал, что Кветцалли разделяет его неприязнь по отношению к старику. Однако, судя по всему, Юрий сумел заставить ее целый вечер восседать на троне в друснийской одежде. Самому ему никогда этого сделать не удавалось. «Не буду я одеваться, как разбогатевшая служанка-варвар», — всякий раз говорила она, давая понять, что тут и обсуждать нечего.