и зимних месяцев[498]. Другой причиной было сопротивление со стороны арманьякских принцев. Они приняли Аррасский мир скрипя зубами и были рады задержке, которая давала им возможность дать отпор. Третьей причиной было желание самого Дофина оттянуть момент, когда ему придется помиловать кабошьенов и других союзников Иоанна Бесстрашного в соответствии с секретными статьями договора и вернуть им должности и имущество. Людовик знал, что это спровоцирует серьезный кризис в его отношениях с принцами и ему нужно было заранее подготовить почву.

Осенью 1414 года, пока Генрих V строил военные планы в Англии, между Дофином и принцами в Париже возникло длительное противостояние. Людовик Гиеньский уговорил своего больного отца подписать ордонанс о передаче ему полного контроля над финансами государства. Ордонанс был утвержден без заседания Совета, так как Карла VI везли обратно в Париж в повозке в сопровождении одного секретаря. Опираясь на средства, собранные для финансирования Аррасской кампании, большая часть которых поступила только после ее окончания, Людовик Гиеньский начал создавать свою собственную политическую партию. Он расширил штат своего личного двора, прельщая людей щедрыми пенсиями и грантами, которые в некоторые дни, по словам его канцлера, достигали 60.000 ― 80.000 экю. Его отношения с арманьякскими лидерами становились все более напряженными. Арманьяки не простили своих врагов, как они поклялись сделать это в Аррасе, но усилили свою антибургундскую пропаганду, распространяя памфлеты и подстрекательские публичные проповеди. Они уже подозревали, что существуют ранее согласованные секретные статьи к Аррасскому договору и опасались, что Дофин опередит их и ратифицирует договор по собственной инициативе. Принцы были полны решимости помешать ему, и если потребуется, силой. В течение нескольких месяцев основные вооруженные силы, находившиеся в их распоряжении, были предоставлены графом Арманьяком. После окончания кампании он с отвращением покинул Париж, забрав с собой свои гасконские отряды. Но принцы смогли купить поддержку графа Алансонского, сделав его герцогом. Кроме того, Артура де Ришмона уговорили предоставить в их распоряжение 600 бретонских солдат. Этого оказалось достаточно. Принцы усилили контроль над муниципалитетом и сторожевыми комитетами, увеличили силы, находящиеся в распоряжении королевского прево Парижа, и укрепили охрану короля в отеле Сен-Поль. Неудачная попытка спровоцировать восстание в мясных лавках и на рынках вокруг Ле-Аль была без труда подавлена. Ее главным последствием стал новый виток репрессий: подозреваемых арестовывали, калечили, сажали в тюрьму или высылали. Возникли гневные разговоры о чистке двора Дофина от несимпатичных арманьякам элементов[499].

В начале октября 1414 года представители Иоанна Бесстрашного, Антуан, герцог Брабанта, и Маргарита, графиня Эно, явились ко двору в Санлисе в сопровождении делегатов Четырех членов Фландрии, чтобы потребовать выполнения Аррасского мира. Они были встречены формальными уловками против их полномочий, и им было велено вернуться в Санлис 1 ноября[500]. Но незадолго до назначенной даты арманьякские принцы совершили то, что было равносильно перевороту. 23 октября Дофин отстранил от должности непопулярного арманьяка, которого принцы поставили на пост прево Парижа, и восстановил в этой должности человека, которого они сместили годом ранее, его бретонского маршала Таннеги дю Шателя. Эта дерзкая попытка взять под контроль столицу вызвала немедленный ответ. В тот же вечер Дофин был похищен сторонниками принцев при попустительстве герцога Беррийского, когда он выходил после ужина с герцогом из Нельского отеля. Людовика доставили к Артуру де Ришмону и Филиппу Орлеанскому и тайно вывезли из города на маленьком пони, одетым в плащ слуги, в сопровождении нескольких человек из его придворного персонала. Молодого принца отвезли сначала в замок Ришмона в Немуре, а затем в замок герцога Беррийского в Меэн-сюр-Йевр в Берри, где он оставался под надежной охраной в течение шести недель. Назначение Таннеги на должность прево было немедленно отменено арманьякским большинством в королевском Совете, а кандидатура принцев восстановлена. Конференция в Санлисе, запланированная на 1 ноября, была отменена. К моменту возвращения Дофина в столицу в декабре арманьяки восстановили контроль над королем, правительством и городом. 5 января 1415 года они отметили триумф своего дела рядом публичных церемоний. В соборе Нотр-Дам в честь убитого герцога Орлеанского была отслужена заупокойная месса в присутствии больного короля, на которой Жан Жерсон, ставший теперь главным пропагандистом Орлеанского дома, осудил убийц герцога и их апологетов и призвал к публичному унижению герцога Бургундского. Дофин демонстративно остался в стороне[501].

Долго откладывавшаяся конференция по заключению Аррасского мира открылась только 28 января 1415 года. К тому времени настроение обеих сторон было гневным и недоверчивым. Иоанн Бесстрашный предпринял грубую попытку свести на нет ход переговоров, отправив небольшую армию под командованием маршала Бургундии занять обнесенный стеной город Ланьи на Марне к востоку от Парижа. Арманьяки ответили тем, что переместили место встречи из Санлиса в Сен-Дени, где они чувствовали себя сильнее и безопаснее. В результате графиня Эно, возражавшая против перемены места конференции, отказалась присутствовать на ней лично. Затем возникли разногласия по поводу состава бургундской делегации. В ее состав вошли некоторые изгнанные бывшие офицеры королевского двора, присутствие которых арманьяки восприняли с недоверием. Когда переговоры наконец начались, бургундскую делегацию возглавил Антуан, герцог Брабанта, вместе с советником Иоанна Бесстрашного Жаном де Туази, епископом Турне, и делегатами Четырех членов Фландрии. Они представили письменный список своих требований, начиная с общей амнистии для всех тех, кто был изгнан за поддержку Иоанна Бесстрашного и кабошьенов летом предыдущего года. Дофин председательствовал на конференции сидя на троне, но вскоре стало очевидно, что он не был свободным в своих действиях. В королевском Совете его окружали арманьякские принцы и епископы, которые всеми фибрами души ненавидели герцога Бургундского, и были полны решимости не допустить никаких дебатов с оппозицией. В соответствии с этой политикой арманьякская сторона отказалась рассматривать бургундские требования и объявила перерыв на десять дней, чтобы обсудить их между собой в частном порядке. Пока бургундские делегаты бездельничали в Сен-Дени, арманьяки в королевском Совете издали ордонанс от имени короля, без консультаций и согласия, который в одностороннем порядке навязывал мир на их собственных условиях. Ордонанс примерно соответствовал открытым положениям, согласованным в Аррасе, но предлагал лишь весьма ограниченную амнистию для сторонников Иоанна Бесстрашного. Он исключал из амнистии всех тех, кто был изгнан по приговору суда, а также до 500 других сторонников Иоанна, чьи имена должны были быть оглашены в надлежащее время. Кроме того, тем союзникам и клиентам Иоанна, которые были уволены от двора короля, королевы, Дофина или бежали из Парижа, было запрещено приближаться к столице на расстояние ближе двадцати миль в течение как минимум двух лет. Никто из этих людей не имел права на восстановление