чем когда-либо, поскольку Людовик обозначил свою вновь обретенную независимость, отказавшись от своей супруги Маргариты Бургундской, которую он всегда считал отталкивающей, и отправил ее жить в замок Сен-Жермен-ан-Ле к западу от Парижа, а сам сам стал сожительствовать с одной из фрейлин своей матери. С политической точки зрения последнее соглашение Иоанна Бесстрашного с королевским домом оказалось таким же поверхностным, как и все другие торжественные договоры, призванные положить конец раздорам во Франции. Как и предвидел Тьерри Жербоде, когда заключалось соглашение, угроза английского вторжения станет его концом. Несомненно, так видел ситуацию и сам Иоанн. Когда перед ним предстали королевские комиссары, чтобы потребовать принести клятву соблюдать новый договор, он отказался принести ее до тех пор, пока вопрос об амнистии не будет решен к его удовлетворению. По сути, это был отказ от подписи его брата на договоре. Послы герцога явились к Дофину в Париж в июле, чтобы объяснить ему причины отказа. Они были до жестокости откровенны. "При всем уважении, благороднейший господин, — заявили они, — вы должны понять, что если вы не уступите то, о чем просил наш господин, ни он, ни его вассалы или подданные и пальцем не пошевелят, чтобы помочь, когда англичане нападут на вас"[509].

* * *

Английские послы вернулись домой в конце марта 1415 года в страну, в которой шла активная подготовка к войне. У Генриха V не было возможности дождаться результатов переговоров, даже если бы он был к этому склонен. Экспедиционная армия такого огромного масштаба требовала длительной подготовки. Примерно в конце января король провел собрание представителей крупнейших английских портовых городов, на которой рассматривались меры по доставке его армии во Францию. Королевские корабли, стоявшие в лондонском Тауэре, было приказано укомплектовать экипажами и ввести в строй для несения военной службы. Были призваны корабли из Пяти портов. В начале апреля был отдан приказ о реквизиции всех судов водоизмещением более двадцати тонн в каждом английском порту от Ньюкасла до Бристоля. К 1415 году английский торговый флот восстановился после своего упадка во времена правления Ричарда II, но все еще по численности уступал уровню середины XIV века, так что не могло быть и речи о том, чтобы полагаться только на ресурсы Англии. Ричард Клитеро, богатый лондонский купец с многолетним опытом снабжения королевских армий и организации перевозок, был послан с двумя миссиями зафрахтовать корабли в портах Голландии и Зеландии с молчаливого согласия зятя герцога Бургундского, Вильгельма, графа Голландии и Эно. Генрих V не скрывал цели этих приготовлений. 10 марта он сообщил олдерменам Лондона, что готовится к вторжению во Францию. К тому времени, когда епископы Даремский и Норвичский доложили о своей миссии, Генрих V уже прошел точку невозврата[510].

Большой Совет открылся в Вестминстере 16 апреля 1415 года. Вступительную речь произнес канцлер Бофорт. Он рассказал о ходе переговоров, но не пытался скрыть, что король уже принял решение. Канцлер напомнил парламентариям об их совете в октябре прошлого года использовать все дипломатические методы, прежде чем начинать войну. Генрих V так и сделал, но "из-за отсутствия справедливости с другой стороны" договориться не удалось. Поэтому он намеревался добиться своего силой оружия и собирался вторгнуться во Францию летом либо через Гасконь, либо с севера. Его дядя Томас Бофорт, граф Дорсет, один из послов, выступил в качестве представителя сорока трех церковных и мирских лордов, присутствовавших на собрании, пообещав поддержку этому предприятию. Совет заседал три дня, чтобы утвердить меры по набору армии и обороне Англии в отсутствие короля. Войскам было приказано собраться в Саутгемптоне 1 июля, чтобы отплыть во Францию к 1 августа. Король предполагал, что кампания может продлиться до года[511].

Детали обсуждались в Вестминстере в течение последних десяти дней апреля после закрытия Большого Совета. К концу месяца почти все капитаны заключили контракты о службе своих отрядов. Присутствие короля во главе армии было мощным средством вербовки. Он привлек к службе массу дворян и джентри, которые были обучены военному делу, но не были профессиональными солдатами и служили в основном ради чести. Среди них было не менее сорока трех герцогов, графов и баронов — самая высокая доля парламентских пэров, служивших в любой кампании XV века. Общая численность контрактных войск составила более 12.000 бойцов. Кроме того, было более 600 каменщиков, рудокопов, плотников, стрельников (изготовителей стрел), оружейников, палаточников и других ремесленников, а также клерки и капелланы королевского дома и, впервые в английской кампании, корпус хирургов. Эти цифры позволяют предположить, что общая численность вооруженных сил составляла не менее 15.000 всадников, если учесть боевых слуг, сопровождавших латников. В договорах разрешалось иметь шестнадцать лошадей для барона, шесть для рыцаря, четыре для оруженосца и одну для лучника, что указывает на общее количество более 20.000 лошадей, включая тягловых животных. Это была одна из самых больших экспедиционных армий, которые англичане когда-либо высаживали во Франции, сравнимая с большими войсками, сопровождавшими Эдуарда III в 1346 и 1359 годах. В течение следующих трех месяцев адмиралы реквизировали практически весь океанский торговый флот, около 300 парусных судов, включая 125 больших коггов. Не менее 700 судов было зафрахтовано Клитеро в Нидерландах на сумму около 10.000 фунтов стерлингов[512].

Король держал в тайне точное место назначения своей армии. По словам капеллана, который сопровождал его в походе и позже написал историю экспедиции, Генрих V поделился секретом только со своими ближайшими советниками[513]. Остальным оставалось только догадываться из-за намеренной кампании секретности. В контрактах было записано, что армия отправится либо в Гасконь, либо в некий неопределенный пункт на севере Франции, и в зависимости от того, что будет выбрано, были указаны разные ставки оплаты. Когда в начале июня была выплачена первая часть аванса, она была оплачена по более высоким гасконским ставкам. Но Генрих V никогда не собирался высаживаться в Гаскони. Его целью была Нормандия, где он намеревался захватить порт Арфлёр. Арфлёр был главным атлантическим портом Франции, основной базой для французских военных кораблей и главным центром французского каперства. Но были и более широкие и, возможно, более важные стратегические соображения, чем эти. Овладение Арфлёром рассматривалось как решение одной из вечных проблем английской стратегии во Франции. Великие реки, текущие на запад, Сомма, Сена, Луара и их многочисленные притоки, представляли собой грозные барьеры для захватчиков, пытающихся продвинуться на север или юг через Францию. Кале был легко доступен из Англии. Но он находился слишком далеко от политического сердца Франции в долинах Сены и Луары и был отделен от них последовательными речными