лицом в воду. Когда Шарбу ее поднял, Амайя вспомнила об Океанетте. Она поняла, что полицейский подумал о том же.

— С ней все будет в порядке, она смелая и находчивая, — сказала Амайя, имея в виду его тетю.

Посерьезнев, Шарбу кивнул, но Амайя различала в его лице сдерживаемую ярость и самые разнообразные чувства, которые вызвала у него катастрофа.

Билл обвел взглядом царивший вокруг хаос и повернулся к ней:

— Я не могу уехать, Амайя.

— Но…

— Сесть в автобус будет непросто, а сесть вдвоем практически невозможно.

— Дело не в этом, — сказала она.

— Не в этом, — признался Шарбу, — точнее, не только в этом. Я поклялся защищать этот город. Мародеры стреляют в людей, сотни горожан не могут выбраться из ловушки… В «Супердоуме» люди режут друг друга. Застрелили каких-то бедолаг, которые проезжали по мосту Дазингер и над промышленным каналом. Нола в агонии. Если я сяду в автобус, я буду чувствовать себя крысой, покидающей корабль.

Она подняла руку и поднесла к его рту.

Он поцеловал ее пальцы, затем взял их в свои ладони.

— Я должен остаться, это мое место; я полицейский из Нового Орлеана, и я не могу бросить свой дом на милость парней, которые обращаются с местными как с преступниками. А ты не должна терять время. Единственный шанс поймать Композитора — это его опередить. Может, я в чем-то и ошибаюсь, но ты должна попробовать.

Амайя кивнула.

— Иди и возьми свою добычу.

— Как гончая? — пошутила она.

— Ты мой звездный коп.

Они подошли к задней дверце автобуса, и патрульный сделал им знак приблизиться.

Двое вооруженных солдат охраняли переднюю дверцу, а двое других ходили вдоль очереди, выбирая пассажиров из числа ожидающих. Один из них подошел к Бобби и Нане. Увидев, что молодой человек поддерживает старуху, он спросил:

— Это ваша мать?

Бобби кивнул.

— Садитесь в автобус.

Очередь принялась возмущаться, но солдаты сделали ей знак успокоиться и продолжили выбирать пассажиров.

Бобби двинулся вперед, волоча за собой Нану. Когда они были уже возле автобуса, другой солдат указал им на кучу барахла: люди оставляли тюки и полиэтиленовые пакеты, которые целыми днями таскали за собой. Сквозь прозрачный пластик Амайя различала фотографии в рамках, плюшевых мишек и другие игрушки, что-то вроде свадебного платья, перья и блестки желтого карнавального костюма.

Она почувствовала, как по спине пробежал холодок. Моргнула, чтобы отогнать видения старых черно-белых фотографий, изображавших евреев в краковском гетто и груды одежды, которые нацисты заставили их оставить на площади.

— Одна небольшая сумка на человека, — повторил солдат. — Возьмите с собой документы, лекарства, только самое необходимое. Вам дадут все, что нужно, когда вы доберетесь до Хьюстона.

Бобби показал маленький рюкзак, висевший у него за спиной, и солдат быстро обыскал его, прежде чем кивком разрешил сесть в автобус.

Амайя повернулась к Шарбу.

— Пистолет. Я не могу его отдать; Ленкс может оказаться среди тех, кто ждет посадки, или среди пассажиров в автобусе. И даже если б его здесь не было, назови я себя агентом ФБР, позже пришлось бы объяснять, почему я не обратилась за помощью или не использовала армейские ресурсы, чтобы связаться с Квантико. Я не могу позволить им забрать у меня пистолет.

— Никто ничего у тебя не отнимет, — заверил ее Шарбу.

— Почему ты так уверен? Они всех обыскивают.

— Посмотри на него, — сказал Шарбу, — он просто пацан, играющий в солдата. Ему все равно, в Америке он или в Афганистане, для него это одно и то же. Он обращается с людьми, которые все потеряли, как с мусором, а сам он вроде как швабра, с помощью которой правительство делает уборку. Теперь посмотри на себя: ты белая, красивая, в тебе чувствуется порода, и при этом он заставит тебя сесть в автобус, полный черных.

Амайя сокрушенно покачала головой.

— Что ты такое говоришь?

— Делай, что должна, — добавил он более серьезно, — но не позволяй ему себя разоружить.

Саласар снова повернулась и посмотрела на очередь. Какая-то женщина шагала к автобусу в сопровождении двоих сыновей-подростков. Она горько плакала.

Один из солдат направился к женщине.

— Почему вы плачете, мэм? Мы вас спасаем.

Она подняла голову. Посмотрела ему в лицо и спросила:

— Вы правда так думаете?

* * *

Было одиннадцать вечера, когда один из солдат сделал знак патрульному, который в свою очередь велел Амайе сесть в автобус. Шарбу обнял ее за талию и поцеловал в губы.

— Хватай свою добычу, мой звездный коп.

Она ответила на его поцелуй, прижавшись к нему. Затем, не глядя на него, вырвалась из объятий и поспешила к лестнице. У нее были деньги, карточки и тщательно спрятанное удостоверение личности, но, как она и предполагала, за поясом брюк солдат обнаружил пистолет.

— Мисс, вы не можете садиться в автобус с оружием.

— У меня есть разрешение, — тихо ответила она, стараясь не привлекать к себе внимания.

— Это не важно. Таковы правила: никакого оружия. Вы должны оставить пистолет здесь.

Амайя закрыла глаза, чувствуя себя самым несчастным существом на Земле, посмотрела на солдата и шепотом взмолилась:

— Послушайте, я совсем одна. Меня уже дважды изнасиловали бы, если б не пистолет. Вы не сможете заставить меня сесть в этот автобус без оружия, — сказала она, жестом указывая на измученные лица, прильнувшие к окнам.

Солдат проследил за ее взглядом и через две секунды, которые показались ей вечностью, отпустил. Амайя поднялась и села на единственное свободное место рядом с проходом. Она попыталась разыскать в толпе Шарбу и увидела его как раз в тот момент, когда автобус тронулся. Билл поднял руку и держал ее, пока автобус не исчез из виду.

Пожилая женщина, сидевшая спереди, извлекла из-под одежды фотографию и подняла, чтобы сопровождавший ее молодой человек мог ее видеть. Это была черноглазая девочка-подросток с длинными кудрявыми волосами; стоявшая рядом с ней маленькая девочка смотрела на нее с восхищением. Обе улыбались. Старуха поцеловала фотографию и заплакала.

— Все будет хорошо, Нана, — успокоил ее парень. — Ты будешь со мной, я буду заботиться о тебе, пока мы не сможем вернуться.

— Пообещай, — попросила старуха.

— Обещаю, Нана, мы вернемся.

Амайя закрыла глаза.

* * *

Шесть часов езды на автобусе до Хьюстона и еще почти два часа, чтобы высадиться у «Астродоума». Двадцать минут, чтобы вызвать такси, которое отвезет ее в агентство, где можно арендовать автомобиль. Еще три часа до Остина и час, чтобы найти адрес семьи Роберта Дэвиса, который дал ей Лэндис. Был уже почти полдень, когда Амайя подъехала к шикарному двухэтажному особняку на жилой улице. Обошла участок с садом, отделявший улицу от входной двери. На подъездной дорожке к гаражу она заметила масляное