прибрежную Киликийскую равнину пополам. На каждом вечернем привале Александр садился в своем шатре один или с Гефестионом и другими друзьями почитать «Анабасис» Ксенофонта – дневник о походе десяти тысяч, что шестьдесят лет ранее следовали тем же самым путем. Афинский историк описывал проход как теснину, преодолеть которую очень трудно, если ее кто-то уже занял.

Александр хотел провести колонну лично. Защитники прохода, увидев его на восходе солнца, быстро узнали царя по красному знамени с золотой звездой Аргеадов, по гигантскому коню и серебряным доспехам, сверкающим при каждом движении.

Они увидели также медленно, но непреклонно поднимавшуюся бесконечную змею людей и коней и, решив, что вступать в бой с таким числом врагов не стоит, поскорее убежали, так что миновать теснину не составило никакого труда.

На скалах Селевк заметил надписи, которые мог оставить кто-то из десяти тысяч Ксенофонта, и показал их Александру. Тот с любопытством осмотрел их.

Пройдя дальше, царь встал над долиной Кидна и огромной зеленеющей равниной Киликии.

– Мы в Сирии, – сказал Евмен. – Анатолия у нас за спиной.

– Другой мир! – воскликнул Гефестион, направив взор к тонкой голубой линии, видневшейся на краю равнины. – А там – море!

– А где появится Неарх с нашими кораблями? – спросил Пердикка.

– Где-то там, – ответил Леоннат. – Наверное, уставится на эти горы и будет ворчать на нас: «Куда они подевались? Почему не дают о себе знать?»

– Нет ничего проще, – заметил Александр. – Нам надо поскорее занять все морские порты на побережье. Тогда если он прибудет, то может спокойно бросить якорь, не опасаясь засады.

Он пришпорил Буцефала и начал спуск.

Лисимах сказал ехавшему рядом Леоннату:

– Если бы эти вершины над тропой заняли хорошо подготовленные войска, тут и муха не пролетела бы.

– Они струсили, – ответил друг. – Драпанули, как зайцы. Теперь нас никто не остановит.

Лисимах покачал головой:

– Это ты так думаешь. А мне совсем не нравится все это спокойствие. По-моему, мы лезем прямо в пасть льва, который разинул ее и ждет.

– А я бы оторвал ему язык, – проворчал Леоннат и вернулся в хвост колонны проверить арьергард.

Через несколько десятков стадиев атмосфера совершенно переменилась: воздух, бывший на плоскогорье прохладным и сухим, стал жарким и влажным, и все взмокли в своих доспехах.

Сделав всего два привала, они достигли города Тарс, стоявшего недалеко от моря. Сатрап Киликии бежал, решив, что лучше присоединиться к войску Великого Царя, которое продолжало неуклонно двигаться вперед, и город распахнул перед войском ворота. Александр велел разбить лагерь на равнине, а сам с отборными отрядами и старшими военачальниками расквартировался в лучших городских домах. Там ему и объявили о госте.

– Какой-то гонец настаивает на личном разговоре, государь, – сказал один из поставленных у входа стражников.

– Кто его послал?

– Говорит, что прибыл от Евмолпа из Сол.

– Тогда он должен знать пароль.

Стражник вышел, и вскоре послышался его смех. Похоже, там и в самом деле находился гонец от Евмолпа.

– Говорит: пароль… – начал стражник, стараясь одолеть смех.

– Не строй из себя шута, – оборвал его царь.

– Пароль – «бараньи мозги».

– Это он. Впусти.

Стражник, усмехаясь, снова удалился и впустил посланника.

– Государь, меня послал Евмолп из Сол.

– Знаю, у него одного такой дурацкий пароль. Почему не прибыл прежний гонец? Тебя я никогда раньше не видел.

– Он не совсем здоров после падения с лошади.

– Что ты должен мне сообщить?

– Важные сведения, мой господин. Великий Царь уже совсем рядом. Евмолпу удалось подкупить полевого адъютанта Дария и узнать, где состоится сражение, в котором Великий Царь намеревается уничтожить тебя.

– Где?

Гонец огляделся и, увидев прикрепленную на подставке карту, которую Александр всегда возил с собой, указал пальцем на точку на равнине между горами Кармель и Аман.

– Здесь. У Сирийских ворот.

Глава 47

По лагерю из уст в уста, сея панику, молнией пролетела весть:

– Царь умер! Царь умер!

– Отчего?

– Утонул!

– Нет, его отравили.

– Персидский шпион.

– И куда он делся?

– Никто не знает. Убежал.

– Тогда бежим за ним! В какую сторону он побежал?

– Погодите, погодите, вон Гефестион и Птолемей!

– А с ними Филипп, царский врач.

– Значит, он не умер?

– Откуда я знаю? Мне сказали, что умер.

Вокруг троих друзей быстро собрались солдаты. Гефестион, Птолемей и Филипп старались пробиться через толпу в направлении лагерных ворот.

Чтобы помочь им скорее добраться до ворот, выстроился отряд щитоносцев из охраны.

– Что случилось? – спросил врач.

– Мы только что пообедали, – начал Гефестион.

– И ему стало нестерпимо жарко, – продолжил Птолемей.

– Вы пили? – спросил Филипп.

– Царь пребывал в хорошем настроении и налил «чашу Геракла».

– Пол-амфоры вина, – проворчал врач.

– Да, – подтвердил Птолемей. – Потом он сказал, что не может вынести этой жары, и, увидев через окно реку Кидн, закричал: «Искупаюсь!»

– С полным желудком, разгоряченный? – вне себя вскричал Филипп.

Тем временем подали коней. Все трое сели верхом и во всю прыть поскакали к реке, находившейся в двух стадиях.

Царь лежал на земле в тени смоковницы. Его положили на циновку и накрыли плащом. Лицо его приобрело землистый оттенок, вокруг глаз были темные круги, ногти посинели.

– Проклятье! – прорычал Филипп, соскакивая на землю. – Почему его не остановили? Этот человек скорее мертв, чем жив. Разойдитесь, разойдитесь!

– Но мы… – пробормотал Гефестион, однако не смог закончить фразу и отвернулся, чтобы скрыть слезы.

Врач раздел Александра и приложил ухо к его груди. Сердце билось, но очень слабо и неровно. Филипп тут же снова накрыл неподвижное тело.

– Быстро! – приказал он одному из щитоносцев. – Беги в жилище царя, предупреди Лептину, чтобы приготовила ванну с очень горячей водой, и скажи, чтоб поставила на огонь воду и бросила туда травы, которые я тебе сейчас дам, точно в таких пропорциях. – Он вынул из сумки табличку и стилос и торопливо написал рецепт. – А теперь пошел! Беги как ветер!

Подскочил Гефестион:

– Мы можем что-нибудь сделать?

– Скорее приготовьте тростниковую подстилку и привяжите к паре лошадей. Нужно доставить его домой.

Обнажив мечи, солдаты нарубили на берегу камыша и сделали, как было велено. Потом осторожно подняли царя, уложили на подстилку и накрыли плащом.

Маленький кортеж двинулся вперед, Гефестион впереди вел под уздцы пару лошадей, задавая шаг.

Лептина встретила их, вытаращив полные тревоги глаза и не смея никого ни о чем спрашивать; она увидела царя и с первого взгляда все поняла. Закусив губу, чтобы не заплакать, девушка торопливо провела пришедших в ванную.

Царь не подавал признаков жизни, уже и губы его посинели, а ногти стали почти черными.

Гефестион опустился на колени и поднял его. Голова и руки царя повисли, как