– Сэльви сказала, что вы должны поговорить, это важно, – пояснил эфрит, восстановив дыхание. – Нам туда, к одинокой сосне на холме. Костер разожжем и дождемся. Я провожу и уйду. Здесь до заставы пять верст, сами позже доберетесь.

– Поговорить с королевой? Мне? – удивился Эдиль. – Тут?

Рахта молча пошел по глубокому снегу. Выбравшись из-под веток крайних елей, он провалился по пояс и сердито выговорил пару слов на незнакомом Эдилю языке. Древний маг предложил его подвезти и не получил отказа.

Снег держал эльфа замечательно – спасибо магии зимы. Кентавр гарцевал, едва прогибая наст и не утопая глубже. У сосны обнаружился вытоптанный круг, пара бревен лежала у заготовленного заранее кострища – вместо скамеек. От ветра защищала ледяная стена. Рахта довольно спрыгнул на плотный снег, чуть шевельнул рукой, зажигая огонь. Сухие дрова весело затрещали.

– Странная магия, – вернулся к однажды высказанной мысли Эдиль. – Ты действительно не эльф.

– Я эфрит, частица солнечного огня, не влившаяся в его сияние, когда первый этап творения окончился. – Рахта задумчиво улыбнулся. – Может быть, я один и способен понять, каково вам пришлось между жизнью и смертью. Мы с сестрой были единственными такими – пленниками междумирья – на всем свете, еще дольше, чем вы. Я стал забывать, что значит общаться, разучился разговаривать и слушать. Сперва в долине возле горы Юфир жили гномы, но потом нечто погубило их… Я не помню, я тогда был иным, бестелесным и далеким от дел нижнего мира. Позже изменился, но не обрел лекарства от одиночества. Отвык радоваться. Я угасал. Тлел. А потом меня спасла Лэйли.

– О да, продолжение мне очевидно, – рассмеялся Эдиль. – Теперь тебе не на что пожаловаться! Тлеть она не умеет. Молчать, кажется, тоже.

– Ты был одинок с тех пор, как маги вашего злого прошлого лишили тебя права общаться с такой же женщиной, настоящей, способной гореть, – кивнул эфрит. – И ей пришлось не легче. До сих пор, во втором рождении, душа не находит света и радости. Королева просила тебя поговорить с Мильосой. Ей все рассказали. Это другая женщина, да и ты теперь непохож на себя прежнего. Но ей и тебе не обрести свободу, не встретившись здесь. И не попрощавшись.

Эдиль молча кивнул, не находя слов для ответа. Послушно лег у бревна так, чтобы его нелепый облик не вынуждал Осу задирать голову, разговаривая. Конь оказался почти целиком закрыт поваленным сосновым стволом. И Эдиль догадался: именно поэтому их тут положили два. Очень трудно начинать столь немыслимый разговор, отвлекаясь на глупые несоответствия внешности привычному. Той, другой Осе в прежней жизни предлагал бежать из долины не кентавр, а самый обыкновенный эльф – среднего роста, стройный, со светлыми волосами и глазами прозрачно-серого цвета.

Вечером, когда день уходит и свет неярок, когда отсвет костра делает все вокруг теплее и мягче, он похож на себя прежнего. Даже Виоль так говорил недавно, с интересом рассматривая друга на ночном привале. И сетовал, что сам ничуть не схож с былым храном. Загорелым, черноволосым, кареглазым…

Снег хрустнул совсем рядом. Эдиль вздрогнул и едва заставил себя повернуть голову. Он хотел увидеть Осу с той минуты, когда услышал, что в мире есть женщина, похожая на его несбывшуюся судьбу – Мильосу-а-Синни. И боялся этой встречи, уговаривая себя не беспокоиться понапрасну: ведь такое точно неосуществимо. Маг слабо улыбнулся. Перед ним стояла не Оса, а королева. Невысокая, с очень человеческой фигурой: не воздушной, а вполне даже плотной, земной. Черноволосая и удивительно, неправдоподобно черноглазая. Таких эльфов не бывает! Впрочем, она – Единственная. И не узнать ее нельзя, такой взгляд бывает лишь у Сердца эльфов. Он лечит и дарит уверенность. Эдиль проглотил ледяной ком страха перед скорой встречей и вздохнул.

– Я рада, что Лоэль вас вызволил, – улыбнулась королева, подходя еще ближе. – Приятно гордиться своими детьми. Ты не сердишься, что я вынудила тебя к этой встрече, не предупредив?

– Разве может быть неправа Единственная? – удивился Эдиль. – Я не смел надеяться, что увижу вас.

– Творе-эц, – по-свойски глянула в густо-фиолетовое небо королева, – гляди, у меня появился один вежливый подданный. Приятно для разнообразия, правда? Ну посмотрел, и хватит! Нечего тут подглядывать.

Эдиль развел руками и рассмеялся, слушая нелепый разговор с небом. Стало куда легче на душе. Королева довольно кивнула.

– Дрова не забывай подкладывать, их тут полно. Не сиди сиднем, как статуя, начнете болтать – и хватит беречь ее нервы, они у Осы крепкие. Покатай, что ли, девушку, развлеки… От холода мы ее закляли вдоль и поперек, а от голода вот вам мешок с едой и фляга. Изволь говорить с ней и вообще вести себя нормально. Только посмей подумать, что не знаешь, с чего начать разговор! Я в гневе сама себя опасаюсь. И еще: вернешь ее на заставу прежде полудня – прокляну, – серьезно предупредила вежливого подданного королева. – Ну я пошла. Удачно пообщаться. Рахта, идем со мной.

Эфрит кивнул и двинулся следом за королевой по узкой торной тропке. Эдиль не следил, как удаляются две фигурки, как сливаются с сумраком и пропадают за кругом костровых отблесков. Он смотрел на женщину, сидящую по другую сторону от пламени и изумительно отчетливо видимую в ярком рыжеватом свете. Хрупкую, маленькую, синеглазую, темноволосую, с характерным узким лицом и тонкими, изогнутыми, как крылья чайки, бровями. Она знакомо прикусила губку и нахально прищурилась: тоже мне нашелся ледяной жених! Маг улыбнулся. Как можно поверить, что перед ним другая Мильоса? Ведь он бы украл и эту – не задумываясь, даже из нынешней их замечательной долины. Хоть на один день.

– Я не верю в переселение душ, – решительно сообщила Оса. – И нечего так на меня глядеть, не исчезну. Вот объясни мне: с чего это моя покойная тетка, умница-красавица, решила на тебя положить глаз? У тебя тогда даже крыльев не было. И копыт. Что она рассмотрела в тебе ценного?

– А я, глупый гишо, все думал, как же с тобой начать разговаривать, – посетовал Эдиль. – И тогда переживал, и теперь не стало проще. Я увидел впервые Мильосу-а-Синни в архиве.

– Поумнеть тетка захотела, к знаниям потянулась? – насмешливо восхитилась Оса.

– Нет, уже упала, – мечтательно улыбнулся маг. – С верхней ступеньки лестницы, пребольно. Хотела вскрыть замок на ярусе запрещенных Советом дании книг по истории долины. Ох и ругалась Оса! И на дании, и на меня, и на лестницу, и на замок. Я так растерялся, что забыл пасть ниц.

– Плохая память, – учла первое положительное качество «жениха» Оса. И уточнила чуть менее агрессивно: – И что ты делал дальше, забыв пасть ниц?

Эдиль вздохнул и стал рассказывать. Как они чинили лестницу и полировали замок, удаляя приметные царапины, следы неудачного взлома. Как подбирали новый ключ и искали заклинания, способные сохранить нетронутыми магические защиту и оповещение о взломе и все же получить вожделенные свитки. Как потом вскрыли еще один ярус. Было весело и интересно, тайна и опасность кружили голову почище вина. Гишо перестал чувствовать себя жалким, Оса привыкла болтать с ним. Даже охотно слушала стихи, которые он ей писал. И даже пел их, сочиняя мелодии.