– Экономика Южной Африки – лучшая на всем континенте. Вы хотите, чтобы весь народ Южной Африки унаследовал эту экономику, а не разрушил ее. А вы подумали о трех миллионах человек, которые хлынут оттуда? Они приехали в Южную Африку работать и перечисляют свои заработки другим людям. Я не знаю, чем это кончится. Пожалуйста, поймите, я не хочу стать ответственной за чудовищный голод, безработицу и нищету в Южной Африке.

Короче говоря, она ответила: «Нет». И в тот же день две страны объявили, что в результате будут бойкотировать предстоящие Игры Содружества в Эдинбурге. Проведение Игр Содружества в Эдинбурге в 1986 году было в конечном итоге жестом доброй воли, город проводил Игры в 1970 году, и все объекты по-прежнему функционировали. Так почему бы и нет? Надо было лишь разработать новый логотип и придумать новый талисман – им стал шустрый скот-терьер («скотти») по кличке Мак. С деньгами было туговато еще задолго до неожиданного известия о том, что Нигерия и Гана также не будут участвовать в Играх вследствие позиции госпожи Тэтчер в отношении санкций. По словам представителя правительства Нигерии, им хотелось «довести до британского правительства, как сильно они были возмущены таким положением».

В последующие недели примеру этих стран последовали другие африканские государства и большая часть стран Карибского бассейна. Мало того, что состав участников оказался урезан. Выступавшие спортсмены были в подавляющем большинстве белыми. Это вызвало тревогу не только у организаторов, но и у самой Главы Содружества. Сэр Малькольм Рифкинд являлся одновременно членом парламента Эдинбурга и Госсекретарем Шотландии. По своей должности он регулярно сопровождал Королеву и королевскую семью во время мероприятий в Шотландии и хорошо помнит, как все тогда нервничали.

– Они были очень расстроены, – говорит он. – Если люди начали бойкотировать Игры, бойкот Содружества становился только вопросом времени.

Королева была озабочена не только Играми, но и предстоящим через неделю чрезвычайным совещанием в Мальборо-хаусе. На следующий день после того, как первые страны объявили о бойкоте Игры, она дала понять, что планирует прервать свой отпуск и вернуться в Лондон перед совещанием. Ей хотелось устроить в Букингемском дворце обед для лидеров Содружества перед тем, как они перейдут к обсуждениям. Дворец напомнил, что Королева традиционно устраивает прием для руководителей стран на саммитах Содружества. Она также была уверена, что британское правительство заинтересовано в этом, потому что Рэмфэл так и заявил ей. Собственно говоря, правительство заинтересовано не было. Предстоящий саммит отличался от обычных. На Даунинг-стрит выражали тревогу в связи с более чем подозрительной настойчивостью Королевы дать королевский банкет. Нетрудно было увидеть, что за этим стоит Генеральный секретарь Содружества. Как позже пояснили Рэмфэл и его преемник, вождь Аняоку, им отчаянно требовалось содействие Королевы.

Утром 20 июля миссис Тэтчер и ее сотрудники встревожились куда сильнее. Во всю первую страницу газеты The Sunday Times красовался заголовок: «Королева обеспокоена “бездушием” Тэтчер». Всего за три дня до свадьбы принца Эндрю с Сарой Фергюсон это был не просто нежелательный отвлекающий фактор. Будь это правдой, налицо был бы самый настоящий конституционный кризис. Ибо статья утверждала, что Королева «считает, что подход ее премьер-министра часто оказывается бездушным, конфронтационным и вызывающим социальные разногласия». Статья не только обнародовала глубокие разногласия в Содружестве, но и сообщила о еще более широкой пропасти между Даунинг-стрит и Дворцом. «Беспокойство» у Королевы вызвали и недавняя забастовка британских угольщиков и авианалеты Америки на Ливию. По мнению автора статьи, Королева полагает, что упорное противостояние миссис Тэтчер и шахтеров нанесло социальной структуре Британии «серьезный урон с далеко идущими последствиями». Более того, утверждалось, что у нее были «дурные предчувствия» по поводу того, что Британия разрешила самолетам США бомбить Ливию со своих военных баз. Таким образом, получалось, что монарх имеет разногласия не только со своим премьер-министром, но и с Рональдом Рейганом – другом и союзником миссис Тэтчер. Как утверждал впоследствии редактор The Sunday Times Эндрю Нил, статья представляла собой «беспрецедентное освещение политических взглядов правящего монарха».

Подготовка к бракосочетанию в королевской семье показалась вдруг во Дворце чем-то второстепенным. Старшие должностные лица ожидали до этого, хотя и без большой уверенности, что вскоре The Sunday Times опубликует редакционную статью о монархии. Пресс-секретарь Королевы Майкл Ши дал понять, что беседовал с редакцией газеты и ожидает появления исключительно благожелательной статьи о своем начальстве. Один из высокопоставленных представителей королевского дворца вспоминает, как Ши иногда говорил:

– Я только что довольно удачно побеседовал с таким-то и таким-то, и я думаю, что The Sunday Times напечатает вполне хорошую статью.

Вечером накануне выхода злополучной статьи Ши говорил примерно то же самое на собрании европейских придворных в Виндзоре. Неофициальный профсоюз королевских помощников с континента собрался в столице практически в полном составе в ожидании королевского бракосочетания и собрался «на бокал вина» у Королевы. Присутствующие даже помнят, как Ши «похвалялся», какими удачными будут его результаты управления новостями.

Пресс-секретарь миссис Тэтчер Бернард Ингхэм получил от своих источников совсем иные сведения об этой истории. Узнав об истинном содержании статьи, сэр Уильям Хезелтайн, Личный секретарь Королевы, был просто оглушен. Он тут же связался со своим коллегой на Даунинг-стрит Найджелом Уиксом, и вдвоем они согласовали порядок дальнейших действий. Сэр Уильям направился прямиком в Виндзор, где Королева вот-вот должна была выйти «на бокал вина» к европейским придворным, и посоветовал ей позвонить миссис Тэтчер и очень ясно объяснить, что Королева не имеет к статье никакого отношения. Королева тут же связалась с премьер-министром и провела с ней, как позже выразился Хезелтайн, «исключительно дружескую беседу».

Миссис Тэтчер считала, что не следует давать никакого ответа на статью, пока обе стороны не будут точно представлять, с чем имеют дело. Когда появилась ясность, Дворец опубликовал заявление, в котором говорилось, что эта история «совершенно необоснованна». Эндрю Нил был до то раздосадован, что отказался публиковать заявление. Насколько он мог судить, информацию репортер Саймон Фримэн получил от безусловно заслуживающих доверия «источников» с самых осведомленных этажей Дворца. Майкл Ши во Дворце заверил своих коллег – следовательно, и Королеву тоже, – что ему не принадлежит ни одно из взрывоопасных утверждений в этой истории. В газете говорили об «источниках» во множественном числе, а не об «источнике». В этом наверняка был замешан кто-то другой.

Тем временем остальным СМИ и всему миру оставалось разбираться во всем самим. Казалось маловероятным, что после более чем трех десятилетий абсолютно беспристрастной преданности своему долгу Королева вдруг выступила с критикой консервативного правительства, да еще и в газете. С другой стороны, в последнее время появлялись сообщения о напряженных отношениях между Королевой и премьер-министром. В июне та же газета сообщила, что Королеве «тошно» от показанных по телевизору кадров насилия со стороны полиции в поселениях Южной Африки и что она «обеспокоена» расколом Содружества из-за санкций. В других газетах рассматривался конституционный конфликт интересов между Королевой нескольких владений, которые оказались в резкой конфронтации друг с другом. «Сможет ли она дать свисток, если разногласия внутри Содружества выйдут из-под контроля?» – задавался вопросом обозреватель Financial Times.