отдыхать ближайшее время придётся тоже совместно. Чувствуется, общество посторонних нам обоим пока не светит.

Пситтаки с изумлением наблюдали, как их парк развлечений быстро исчезает. Мне было жаль с ними расставаться! Содержание животных и птиц в неволе сейчас воспрещено, но теперь я понимаю, почему раньше люди это делали. На прощание мне удалось с ними сфотографироваться.

Ночёвка прошла на открытом воздухе, а утром мы покинули бывшее место лагеря, оставив на нём только некоторые необходимые людям из Комиссии вещи. Это был шестьдесят четвёртый день поездки, и сегодня рейд официально завершился.

— Мои поздравления, ученик! — провозгласил Мичлав, когда огромная машина, раскачиваясь на ухабах, выбралась на чистую дорогу. — Обалдеть, чёрт возьми, мы с тобой всё-таки это сделали! Давай-ка вруби что-нибудь поживее и погромче! Погромче, говорю!

Я послушно запустила на часах какую-то музыку и, видя в зеркале заднего вида удаляющуюся стену джунглей, почувствовала, словно огромный кусок жизни остаётся где-то позади. Такой огромный, как тень от вулкана. Или от фигуры Мичлава.

Тот выглядел человеком, стопроцентно удовлетворённым жизнью и завершением дела. И словно впереди не маячила оценка Комиссией, встреча с заинтересованной общественностью и реакция оной на мою детерминацию. Господи, можно только позавидовать его непрошибаемой психике!

Город встретил нас распахнувшимися Воротами и радостными правоохранителями. Я предпочла к ним не выходить, чтобы не привлекать к себе внимания. А они, абсолютно счастливые, даже ухитрились прохлопать Мичлава по плечам и сообщить, что ждут не дождутся, когда Ворота наконец откроют, и им не надо будет тут торчать целыми сутками. Милые такие…

Улицы жили обычной жизнью! Я бывала в городе всего четыре раза, а будто уже хорошо его знала. Но сейчас он вдруг показался мне слишком уж суетливым — такое безумное количество народа кругом и столько машин!

Леока, ты совсем рехнулась?! Ты не рада уехать из джунглей?! Что с тобой происходит?!

Но одна вещь всё расставила по местам. Мы прибыли в гостиницу, где нас приняли с большим почётом — там мне выделили отдельный номер, и в нём был ДУШ. Горячая вода! И куча помывочных средств! Самых обычных, общечеловеческих, для удовольствия тела! А ещё самый обычный унитаз! Ну ладно, с ним мы встречались в кафе месяц назад. А вот с душем — нет!

Короче говоря, цивилизация заманила меня обратно в свои цепкие объятия — и всего лишь при помощи сантехники.

Только к вечеру, отмокнув, насладившись, обсушившись, я вылезла на белый свет. Мичлав вызвал меня вниз, чтобы составила ему компанию за чашечкой некрепкого кофе.

Кофе!!

Испить этот божественный напиток, сидя на уличной веранде отеля — как приятно! А вот вновь увидеть наставника — не очень. Он опять был выбрит, одет в чёрное, расслаблен почти до сонного состояния. Как и я. Какое-то время мы с ним просидели молча, наблюдая мирное движение переговаривающихся пешеходов. Звучала коктейльная музыка, звенели чашки. Воздух подрагивал от жары цвета песчаника, но веранда овевалась прохладным ветерком с лёгкой вуалью ледяной воды.

— Ну как? — лениво вздохнул охотник, перекладывая одну на другую далеко вытянутые ноги.

— Да ничего, — в тех же интонациях крякнула я.

— Своим уже отчиталась, что всё?

— Ой, нет…

Даже не вспомнила, что надо позвонить домой! И сказать, что рейд закончился, что «всё», что я теперь вне опасности!

— Да не парься. Я им просигналил. Я-то вижу, что ты у меня человек работы, а не общения.

Наверное, это комплимент. Но неприятный в его исполнении.

— Кое о чём хотел с тобой переговорить, малышка, — вдруг сказал он немного устало и слишком серьёзно, — собственно, на эту тему.

Внутри сразу зашевелилось нехорошее предчувствие. Подобная серьёзность на грубом лице моего наставника выглядела необычно.

— Со всеми своими выкрутасами ты показала себя неплохо. Всё, что я и предполагал, ты мне продемонстрировала — голову на плечах, выносливость, способность страх преодолеть, самостоятельность, реакцию. Зубы показывать умеешь, и даже мне. А беззубые далеко не прорываются.

Он усмехнулся и взглянул в мою сторону, вызывая тем самым ещё больший душевный дискомфорт.

— Заниматься охотой может крайне малое количество людей. А заниматься ею на пару со мной — ещё меньше.

Чуя дурное, я украдкой огляделась в поисках путей отступления.

— Короче говоря, меня ты радуешь. Завтра объявят оценку, и ты посмотришь на всё глазами публики. И на себя в том числе.

Мичлав многозначительно поднял чёрную бровь, а я попыталась отбить то, чем в меня кинули:

— Я к этой оценке не имею ни малейшего отношения! Заслуга всецело ваша, я же вам всегда мешала, с самых первых дней! Только если оценка будет плохой — только это покажет моё участие в работе.

Охотник с ленивой досадой цокнул языком и даже прихлопнул ладонью по столику, понуждая молчать. Рука его оказалась почти передо мной, словно никакой преграды нас не разделяло. Чашка с кофе тихонько звякнула.

— Вот этой дури не надо, — без раздражения протянул он и покачал заметно обросшей крутыми кудрями головой. — Если я говорю тебе что-либо, значит, так и есть.

— Но господин Мичлав!..

— Чего-чего? — тут наставник даже проснулся. Расслабленное выражение его лица раскололось неприятным удивлением. — Это что ещё такое, девочка?

— Простите, вырвалось… — я поспешно отвела взгляд, чувствуя себя полностью прижатой к земле.

— Ты, чёрт возьми, полдня провела отдельно — и опять «господин»? Хах, это после того, как я тебя на руках таскал и нянчил, а ты мне сопением своим спать не давала! — Мичлава искренне повеселила моя неслучайная оговорка. — Слушай, из нас двоих вроде я считаюсь одиночкой, а такой дури во мне нет! Мы уже даже кровь друг друга по цвету отличить сможем — пора бы и тебе меня на «ты» называть. Нет, давай-ка вспомним, кто у нас тут господин. Только попробуй меня завтра на людях так назвать! И имей в виду, семнадцать лет исполнится, будешь говорить «ты», ясно тебе?

Что значит, «семнадцать лет исполнится»?!! Мне семнадцать будет аж через три месяца! С каждой минутой эта беседа пахла всё хуже.

— Ладно, возвращаемся к теме, — не скрывая досады, провозгласил Мичлав. — Завтра ты посмотришь, как всё пройдёт, а потом тебе предстоит подумать кое о чём, моя девочка. Я хочу, чтобы…

— Мичлав, а у меня ведь есть проблема! — вслед за искрой, промелькнувшей в паникующем сознании, воскликнула я.

— Какая ещё? — начальник сегодня был явно недоволен моим поведением.

— Завтра ведь официальный Приём. А мне надеть нечего, — я даже чувствовала, насколько огромными и честными глазами на него смотрю…

— Пф, началось! — мужчина подобрел и рассмеялся.

— Но в самом деле, мне нужна новая одежда! Вся прежняя