Ещё более внушительными были масштабы коммунистического движения в Азии. Вооружённые силы компартии Китая насчитывали три миллиона штыков и вели успешную гражданскую войну против ориентировавшихся на США чанкайшистов. На севере Корейского полуострова бывшим заместителем товарища Жданова по Ленинградскому обкому генералом Штыковым и бывшим капитаном Советской армии Ким Ир Сеном создавалось первое корейское социалистическое государство. Во Вьетнаме старый коминтерновец Хо Ши Мин вёл полномасштабную партизанскую войну против французских колонизаторов и уже претендовал на власть во всём «французском» Индокитае. На Филиппинах десятки тысяч местных коммунистов, ранее партизанивших против японцев, начали повстанческую войну против войск США. В Индонезии партизаны-коммунисты контролировали обширные освобождённые районы этой голландской колонии, третьей по численности населения в мире после Китая и Индии. Проводили свои первые съезды коммунистические партии и организации арабского Востока и Африки.

На другой стороне земного шара, в Латинской Америке, многочисленные компартии уже готовились начать герильи против местных «банановых» диктатур. И даже в США после окончания Второй мировой войны коммунистическая партия насчитывала свыше ста тысяч членов, в том числе десять тысяч офицеров и рядовых «US Army».

Излишне повторять, что все эти силы ориентировались на идеи и голос Москвы. В практическом плане этим «голосом Москвы» и был Отдел внешней политики ЦК ВКП(б) во главе с товарищем Ждановым.

Отдел внешней политики ЦК возник в 1943 году после решения о роспуске Коммунистического интернационала, возглавил его бывший лидер Коминтерна Георгий Димитров. Когда же он вплотную занялся проблемами послевоенной Болгарии, его сменил Михаил Суслов.

В июне 1946 года появляется записка Суслова на имя Жданова, в соответствии с которой для Отдела внешней политики ЦК стали дублироваться «материалы Министерства иностранных дел, как то: отчёты, доклады, письма и шифрограммы послов, посланников и консулов, а также другие материалы о политическом положении стран и внешней политике их правительств». Отдел внешней политики ЦК едва ли не ежедневно готовил для Жданова докладные записки с информацией и анализом политической ситуации в различных регионах, странах и партиях. Такие же документы с данными об эффективности и проблемах советской пропаганды в различных странах готовились совместно Отделом внешней политики и Управлением пропаганды и агитации ЦК. Обычно они подписывались М. Сусловым и Г. Александровым.

Важнейшей частью внешнеполитической деятельности Жданова стали его личные встречи с руководителями компартий планеты. По свидетельству генерал-лейтенанта Ивана Ковалёва, бывшего в 1946—1949 годах представителем Сталина при Ставке Мао Цзэдуна, лидер китайских коммунистов, уже побеждая в гражданской войне и готовясь к первому визиту в Москву, «имел желание встретиться ещё со Ждановым, считая его крупным политическим деятелем и теоретиком». Специализирующийся на Китае бывший советский, теперь американский историк А. Панцов в своей книге о Мао выражает даже недоумение в связи с этим желанием лидера китайских коммунистов. Есть надежда, что у читателя данной биографии Жданова такого недоумения уже нет… Мао был искушённым политиком с развитой интуицией, и такая оценка нашего героя крупнейшим коммунистическим лидером Азии и основателем современного Китая явно не случайна.

Жданов первым среди высших руководителей СССР встретился с 34-летним Ким Ир Сеном, который спустя полвека, когда имя Жданова на родине всячески очернялось в угаре перестройки, с большим уважением вспомнит об этой встрече в Москве.

С именем Жданова связано и образование КНДР. Весной 1945 года Терентий Штыков был направлен из Ленинграда на Дальний Восток для создания 1-го Дальневосточного фронта. Опыт боёв и прорыва финских долговременных укреплений должен был пригодиться при штурме японских укрепрайонов в лесах Северной Маньчжурии. Позднее он возглавил нашу сторону в советско-американской комиссии по Корее. Именно он представил Жданову бывшего корейского партизана, которого советская сторона прочила в лидеры послевоенной Кореи. В мемуарах Ким Ир Сен так описал встречу со Ждановым:

«Спустя несколько дней нас представили А.А. Жданову… Когда мы явились к нему, там был и Т.Ф. Штыков.

Обращаясь к нам, Жданов сказал, что встречает посланцев с Востока по поручению И.В. Сталина, и с одобрением отозвался об антияпонской вооружённой борьбе, проведённой нами. "Я, — говорил он, — много слышал о корейском партизане Ким Ир Сене от товарищей Сталина и Штыкова. Очень рад, что вы выглядите намного моложе, чем я представил". По его словам, нашей деятельностью живо интересуется и Сталин.

Беседа со Ждановым началась с вопроса о текущем военно-политическом положении. Беседуя с ним, я увидел, что он очень интересуется моим мнением о том, каким образом следует работать, чтобы развивать освобождённую Корею как демократическое независимое государство.

Во время беседы Жданов неожиданно спросил меня, сколько лет потребуется корейцам после освобождения страны, чтобы построить независимое государство. Я ответил — не больше двух или трёх лет.

Услышав это, Жданов обрадовался, потирая руки. Однако он не скрывал и своего удивления…

Внимательно выслушав меня, Жданов спросил, в какой форме помощи нуждается корейский народ в борьбе за государственное строительство после освобождения…»

Описание встречи от имени Ким Ир Сена достаточно апокрифично, однако точно в общих оценках — почти десять лет партизанивший против японских оккупантов полевой командир Ким, тогда 35-летний капитан Советской армии, был искренне готов немедленно строить независимую Корею в любых условиях на самой скудной материальной базе. Вождь Северной Кореи даже вспомнил характерную для Жданова активную жестикуляцию.

Далее Ким Ир Сен вспоминал:

«Жданов остался доволен моим ответом. "Недавно, — произнёс он, — гость одной из стран Восточной Европы, встретившись со мной, обратился со словами, что его страна, экономически отсталая да к тому же сильно пострадавшая от войны, стоит перед большими трудностями, поэтому хорошо, если бы Советский Союз оказал ей помощь, как старший брат. Какой это контраст с вашей позицией! Не знаю, такова ли разница между Востоком и Западом, между краем, где восходит солнце, и краем, куда оно заходит".

Последние слова Жданова были, разумеется, шуткой…» — пояснял Ким Ир Сен для северокорейского читателя и завершал своё описание встречи: «Жданов обещал, что доложит Сталину о встрече со мной. И после этого мы не раз встречались, и у нас завязались глубокие дружественные отношения».

Весной 1947 года из Пхеньяна в Москву доставили проект первой конституции будущей КНДР. Её текст на «ближней даче» Сталина правили сам хозяин (и дачи, и всего иного), Жданов и Штыков.

Надо сказать, что Северная Корея вполне сознательно строилась по лекалам «развитого сталинизма» конца 40-х годов XX века, вплоть до униформы. После крушения отказавшегося от сталинского наследия СССР и мирового соцлагеря этот «сталинистский» тип государства на примере Северной Кореи как минимум доказал свою жизнеспособность. Другая политическая система вряд ли выжила бы в столь жёстких условиях на такой скудной материальной базе. Излишне пояснять, что идейные и практические наработки Жданова были важнейшей и неотъемлемой частью такого «развитого сталинизма», нацеленного на решения сверхзадач путём постоянной мобилизации всех ресурсов. Не случайно Ким Ир Сен в 1992 году публично вспомнил имя Жданова, противопоставив его деятельность «капитулянтским» действиям лидеров позднего СССР.