— Куда мы идем? — спросила Антония.

— Тише. Я должна считать, а не то мы ничего не найдем. Двадцать три… Двадцать четыре…

Они прошли еще девяносто шагов и снова повернули на север. Густой травяной покров сменился каменистой почвой. Антония разглядела волчьи следы. Роландо обнюхал их, но ничуть не обеспокоился.

Девушки приблизились к огромному валуну, поросшему зеленым мхом и плоскому с одной стороны.

— Здесь, — удовлетворенно выдохнула Джаноцца.

Антония огляделась, но не увидела ничего примечательного.

— А что у нас здесь?

— Это секрет семейства Монтекки, — прошептала Джаноцца. — Обойди валун кругом.

Антония скривилась.

— Обойду, но если на меня что-нибудь выскочит, я тебя убью.

Неловко вскарабкавшись на груду валунов помельче, Антония заметила, что тропа уходит вбок. Девушка смахнула со лба несколько капель пота и обнадежила себя мыслью, что отдохнет в тени, когда окажется по другую сторону валуна.

Однако у валуна не обнаружилось другой стороны. Валун был расщеплен надвое. Расщелина, достаточно широкая, чтобы пропустить одновременно двоих плечистых мужчин, открывалась глазу лишь под тем углом зрения, с которого смотрела Антония. Дно расщелины скрывала густая тьма.

Так это пещера! Пещера, спрятанная в склоне холма. Услышав позади шаги Джаноццы, Антония спросила:

— Что это за место?

Джаноцца прямо светилась от восторга.

— Марьотто в своем последнем письме объяснил, как добраться до пещеры. Здесь в старину Монтекки прятали лошадей, спасаясь от разбойников.

«Она хочет сказать, — подумала Антония, едва сдерживая смех, — что в старину Монтекки прятали здесь краденых лошадей, потому что были самыми настоящими разбойниками. Может, и ловушку они устроили».

Впрочем, высказать свои мысли вслух дочери великого поэта не позволило воспитание. Антония принялась всматриваться в темноту.

— Джаноцца, а ты туда заходила? Пещера большая?

— Я прошла всего несколько шагов. У меня тогда не было ни свечей, ни огнива. — Джаноцца открыла сумочку, что принесла с собой, и извлекла свечу и кремень. — На сей раз я обо всем позаботилась заранее.

— А синьор Монтекки знает, что ты сюда ходила?

— Нет, Мари просил никому не рассказывать. Но мне не хочется лезть в пещеру одной.

Антония нетерпеливо потерла руки.

— Ну так зажигай свечку!

В расщелине стояло затишье, и зажечь свечу не составило труда. Не то что заставить Роландо войти в пещеру. Антония несла свечу, а Джаноцца тащила упиравшегося мастифа в сырую темень.

— Как ты думаешь, тут есть еще ловушки? — спросила Антония.

— Мари писал, что все старые ловушки убрали. Вряд ли мой муж отправил бы меня сюда, будь это опасно.

Свод пещеры был невысок, как раз для лошади без седока, зато сразу расширялся, так что три лошади могли пройти в ряд. Тропа вильнула, и проблески дневного света остались за поворотом.

Роландо молча страдал и обнюхивал темные углы. Постепенно пол делался ровнее. Потолок становился выше, пока не затерялся в темноте. Джаноцца восхищенно вздохнула. Пещера оказалась огромной, не меньше внутреннего двора в замке. На полу имелись кострища, вдоль стен импровизированные стойла для лошадей, тюфяки, два желоба для воды. Сверху свисали корни деревьев и трав. Впрочем, потолок был достаточно высокий — если бы даже девушки стали подпрыгивать, они не дотянулись бы до корней.

— Зачем твой муж написал тебе об этой пещере? — спросила Антония, сама не понимая, почему шепчет. Джаноцца отвечала тоже шепотом.

— Он написал, что это будет наше тайное место, и если он будет знать, что я здесь, он всегда сможет найти меня в своих снах.

«Вот дурочка, — подумала Антония, чуть заметно скривившись. — Романтичная милая глупышка».

А Марьотто ловко придумал. На случай, если его станут терзать мысли, что жена его смотрит на других мужчин — на одного конкретного мужчину, — Марьотто разработал ритуал, благодаря которому мысли Джаноццы целый час, а то и два в день будет вертеться только вокруг него, ее супруга.

Антония с удовлетворением подумала, что Фердинандо не такой болван, чтобы идти на поводу у кого бы то ни было. Девушка густо покраснела — так бывало всегда, когда она мысленно превозносила Фердинандо. Антония отвернулась, мечтая, чтобы свеча погасла и смущение ее скрыла темнота.

Желание Антонии исполнилось. Непонятно откуда взявшийся порыв ветра задул пламя. Роландо зарычал. Антонии показалось, что они в пещере не одни.

— Там какое-то животное, — прошептала она.

— Или привидение, — отозвалась Джаноцца.

Антония потащила подругу вон из пещеры.

— Это зверек, вроде кролика или белки. — Роландо продолжал рычать, и Антония заподозрила, что в пещере медведь. Отличное жилище для медведя. А может, это волк. Джаноцце она шепнула: — Не бойся — зверюшка сама нас боится.

Хороши же они были, когда, по нескольку раз шлепнувшись в полной темноте на земляной пол пещеры и произведя достаточно шума, чтобы разбудить целое семейство медведей, выбрались наконец наружу! При солнечном свете страхи полностью рассеялись.

Антония первой начала смеяться:

— Ну и вид у тебя, Джаноцца!

— На себя посмотри, — парировала Джаноцца, отряхивая подол.

Теперь, когда опасность миновала, Роландо потерял к девушкам всякий интерес. Он зевнул и облизнулся. Внезапно пес навострил уши, еще через секунду бешено залаял, вырвал поводок из рук Джаноццы, понесся по тропе и скоро скрылся из виду.

— Роландо, Роландо! — тщетно звали девушки, потом побежали за ним.

Они остановились, услышав голос. Кто-то говорил с собакой. Кто? И сколько их? В мгновение ока безымянные страхи пещеры затмила вполне реальная опасность.

— Давай назад! — прошипела Антония, подталкивая Джаноццу к пещере. Почему Роландо перестал лаять?

Хрустнул сучок. Кто-то приближался. Антония нагнулась и, не сводя глаз с дороги, ощупала землю. Кругом была пыль, ни одного камня. За неимением лучшего Антония захватила пригоршню пыли и надеялась только, что попадет незнакомцу в глаза. Джаноцца сделала то же самое.

Они швырнули пыль в тот момент, когда из-за поворота появился незнакомец.

— Вы что делаете? — вскричал молодой человек, закрывая лицо руками. К ноге его жался Роландо, радостно виляя хвостом.

На секунду Джаноцца застыла. И вдруг бросилась к нему с криком: «Паоло! Паоло!»

Антония подняла глаза. Нет, молодого человека звали не Паоло. Антония уже видела его — всего один раз, но бесподобно красивое лицо навсегда врезалось ей в память. На тропе стоял Марьотто Монтекки. Он наконец вернулся. Интересно, почему Джаноцца называет его Паоло? Игра у них такая, что ли?