была покрыта короткой травой, растущей между скатившимися с горы валунами и обломками скал, полускрытыми кустарником. Девушка довольно-таки сильно отстала, она была еще за внешней складкой расселины у подножия утесов, и когда он вернулся к ней, то увидел, что там и начиналась тропа. Тропа выглядела мрачной и узкой.

– Это путь к Верхнему Перевалу, – сказала она.

Он посмотрел на тропу с неприязнью.

– Надо немного отдохнуть, прежде чем начнем подъем. Тут круто, – сказала она. И села на траву, сухую, короткую, желтоватую, будто кем-то вытоптанную. – Ты голоден?

– Не очень.

Ему не хотелось возиться с едой, но он мысленно прикинул, сколько они прошли, и получилось очень много, и шли они долго, и та темная дорога, на которой стояла Аллия, осталась далеко-далеко позади, где-то там, внизу. Он хотел идти вперед. Но девушка правильно сделала, что остановилась, – выглядела она усталой, лицо загнанное, измученное. Он бросил свою куртку, перевязь и меч на землю возле нее и отошел за ближайшее нагромождение валунов; вернулся, с удовольствием ощущая во всем теле тепло и животворные силы; он не устал, но теперь был рад немного передохнуть; девушка сидела на траве и ела; он взобрался на красноватый валун рядом; она передала ему ломоть вяленого мяса и несколько кусочков каких-то сушеных фруктов; все было очень вкусно.

Слышен был только один-единственный звук: шелест ветра в сухой траве между разбросанных камней – тоненькое холодное посвистывание где-то у самой земли.

Она завернула еду и уложила ее в свой тючок.

– Полегчало? – спросил он.

– Да, – сказала она и со вздохом повернула круглое бледное лицо к темной тропе.

– Слушай, – сказал он. Ему хотелось назвать ее по имени. – Тебе необязательно идти дальше.

Она пожала плечами. Встала, затягивая свой тючок из куска какой-то красной шерстяной ткани.

– Туда, куда мне надо добраться, ведет именно эта тропа?

Она кивнула.

– Ладно. Ничего страшного.

Она стояла, тупо глядя на него, потом посмотрела внимательнее и улыбнулась.

– Ты заблудишься, – сказала она. – Ты вечно сбиваешься с пути. Тебе нужен лоцман.

– Я не могу сбиться с тропы в полметра шириной…

– Но сбился же, когда мы шли сюда; взял и сошел с Южной дороги. – Улыбка ее стала шире и превратилась в смех, правда очень короткий. – Как только мне становится страшно, ты сразу сбиваешься с пути. Похоже, так оно и будет.

– А тебе сейчас страшно?

– Немножко, – сказала она. – Опять то же самое начинается.

Но смех еще не совсем ушел из ее голоса.

– Тогда тебе не следует идти дальше. Это необязательно. Я же должен, в конце концов, за что-то отвечать. Ведь ты и пошла-то только ради меня.

Но она уже двинулась по тропе вверх. Он сразу же последовал за ней, на ходу вскидывая за плечи свой рюкзак. Они вошли в расселину – грубый вертикальный шрам в теле горы. Высокие сухие стены из красного и черно-коричневого камня почти смыкались над ними. Тропа была каменистой и круто взбиралась вверх.

– Ты за меня не отвечаешь, – бросила она через плечо.

– Тогда и ты не отвечаешь за то, чтобы я не заблудился.

– Но нам нужно попасть туда, – сказала она.

Они продолжали упорно карабкаться вверх. Тропа круто извивалась, скалы почти смыкались друг с другом. Хью взглянул на руку девушки, которой та оперлась о каменный валун. Рука была маленькая, тонкая и смуглая, лунки ногтей очень белые.

– Слушай, – сказал он, – я хочу… Я никогда не мог понять, как тебя… как твое имя.

Она оглянулась, посмотрела на него.

– Ирена, – сказала она ясным голосом и повторила имя по буквам.

Он тоже повторил, и по лицу ее скользнула широкая, добрая, потаенная улыбка, и она посмотрела на него сверху вниз, едва удерживая равновесие среди обломков скал и жестких комьев земли. Потом снова пошла вперед легкой походкой.

Здесь меч обернулся вечным мучением, тяжелые кожаные ножны мешали идти, лупили по бедру, а рукоять, как костыль, врезалась под мышку. В конце концов удалось привесить меч под нужным углом, но, провозившись с этим, он сильно отстал. А когда двинулся дальше, вдруг услышал звук бегущей воды. Он обогнул очередной выступ и увидел маленький ручеек, прозрачной струей падавший вниз, в небольшой водоем с зелеными водорослями и колючей травой по берегам. Ирена стояла у воды на коленях, поджидая его; лицо и руки у нее были мокрые. Он тоже опустился на колени и напился – руки при этом провалились в болотную прибрежную зелень. В воде чувствовался привкус железа и меди – она была похожа на кровь, только очень холодную.

Тропа по-прежнему узкой извилистой лентой ползла круто вверх. В окаменевшей пыли под ногами были видны, как в засохшем иле, следы копыт – последнего стада овец, когда-то спускавшегося здесь вниз, в долину. Полоска неба над головой была очень далекой. На тропу попадало совсем мало света, разве что в расселинах, где она становилась чуть шире. Когда же стены вокруг начинали опять сдвигаться, Хью казалось, что тропа ведет внутрь, внутрь этой горы. Его туристские ботинки скользили на камнях; идти было трудно. Он завидовал девушке, которая легко, словно тень, поднималась впереди него по извилистому пути.

Она остановилась у длинной прямой трещины в стене. Он догнал ее и спросил шепотом, опасаясь нарушить глубокую тишину:

– Ну как ты?

– Просто запыхалась. – Как и он, она тяжело дышала.

– И долго нам еще вот так?

Скалы, нависавшие над тропой, были очень странной формы – похожие на картошку, словно когда-то давно их обкатали морские волны. Они напоминали незаконченные скульптуры зверей, болезненные опухоли, гигантские внутренности.

– Не знаю. С овцами нужно было идти целый день.

Глаза ее в этих сумерках под сенью скал выглядели темными и испуганными.

– Иди помедленней, – сказал он. – Некуда спешить.

– Я хочу выбраться отсюда.

Извиваясь, пробивая нору в теле горы, тропа безжалостно шла вверх. Они еще дважды останавливались, чтобы перевести дыхание. Последний отрезок был таким крутым, что они практически ползли на четвереньках, опираясь на руки. Когда же внезапно тропа выровнялась и стены вокруг исчезли, Хью так и остался стоять на четвереньках. Он выпрямился было, но, ощутив головокружение, снова рухнул на колени. Горная тропа выходила на край очередного альпийского луга – ровного зеленого поля. В тысяче, если не в двух тысячах футов ниже виднелся тот огромный луг, с которого они поднимались, – прикрытый горным туманом, зеленый, как болото. Хью не представлял себе, как точно определить высоту и расстояние, но они явно поднялись очень высоко, потому что склон огромной горы доминировал теперь надо всем вокруг – над