они втянулись. А в сентябре он их уговорит на школу, чтобы на аттестат. Как Мороз. Громовой Камень улыбнулся. Надо же, как их зацепило. Ну да, уступить, да ещё «асфальтовому» не просто обидно, а… очень обидно. А Мороз приметный, все его знают, у всех на виду. Интересно было бы его в бою увидеть, но придётся святок ждать.

Про святочные и масленичные бои ему многие рассказывали. И о том, как Мороз себя показал, тоже.

В палисаднике у дома сидела в накинутом на плечи большом шёлковом платке с бахромой Липочка.

– Добрый вечер, – поздоровался Громовой Камень, поднимаясь на крыльцо.

– Добрый вечер, – ответила она и после лёгкой заминки спросила: – Гуляли?

– В гостях был, – весело ответил Громовой Камень.

Время ужина уже закончилось, но Ефимовна, выглянув в прихожую на стук двери, сказала, что самовар в гостиной. Громовой Камень поблагодарил за столь ценную информацию, поставил свою палку к зонтикам, в уборной вымыл руки и оглядел себя. Нет, всё нормально, если и пахнет от него, то чуть-чуть, и глаза – скажем так – не очень пьяные.

В гостиной у столика с самоваром и посудой сидела Капитолина Алексеевна. Из жильцов участвовали в вечернем чаепитии Гуго и Виктор. Громового Камня встретили весело.

– Ага, вот и третий!

– Третий для чего? – поинтересовался Громовой Камень, принимая от Капитолины Алексеевны чашку с чаем.

– В карты поиграть, – улыбнулась Капитолина Алексеевна. – Берите плюшку, Гриша. Я не играю, а вдвоём неинтересно.

– Я тоже не играю, – улыбнулся Громовой Камень. – Спасибо, Капитолина Алексеевна, чудесные плюшки, я только во фронтовое очко умею.

– Фронтовое? – удивился Гуго. – Это что? Я знаю, очко – это блек-джек, а фронтовое?

– Это не в карты, – засмеялся Громовой Камень. – Это перебежкой от воронки к воронке. Добежал – очко, ты выиграл. Не добежал… – и он комично развёл руками.

Виктор на мгновение помрачнел и кивнул.

– Памятная игра, – и тут же с шутливой надеждой. – Неужто и в «дурака» не умеешь?

– Не люблю из-за названия, – по-прежнему весело ответил Громовой Камень.

– Эх, – Виктор перетасовал колоду и положил на стол. – Не везёт, так не везёт.

– Не везёт в картах, везёт в любви, – старательно выговорил Гуго.

– Не жалуюсь, – рассмеялся Виктор и встал. – Капитолина Алексеевна, спасибо, чай необыкновенный. Пойду пройдусь перед сном. Гуго, за компанию?

– Хорошо, – встал и Гуго. – Большое спасибо.

Громового Камня не позвали, но он понимал, что это и от уважения к его хромоте, и от знания, что он только пришёл и не ужинал.

– Ещё чаю, Гриша, – предложила Капитолина Алексеевна и, когда он кивнул, взяла у него чашку и громко, но без крика позвала: – Липочка, прохладно уже, иди в дом.

– Ладно, – откликнулась с улицы Липочка. – Сейчас.

Но когда она вошла, Громовой Камень уже допивал вторую чашку с плюшкой.

– Большое спасибо, Капитолина Алексеевна, – встал Громовой Камень. – И спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Гриша, – приветливо попрощалась с ним Капитолина Алексеевна.

– Спокойной ночи, – сказала и Липочка.

Она явно хотела его о чём-то спросить и не решалась, но Громовой Камень не собирался ей помогать и, не заметив её желания, вышел.

– Липочка, – услышал он уже за спиной, – давай, посуду убрать надо.

– Да ладно, мама, сейчас.

Когда неровные шаги затихли и хлопнула дверь комнаты Громового Камня, Липочка сбросила на диван платок и налила в полоскательницу горячей воды из самовара.

– Мам, – шёпотом позвала она. – А он же пьяный пришёл, ты что, не заметила?

Капитолина Алексеевна строго посмотрела на неё, но ответила:

– Если и выпил, то немного. И вёл себя нормально.

– Угу, – Липочка старательно обмывала чашку Громового Камня. – Индейцы все пьяницы. Вот как запьёт он…

– Когда запьёт, тогда и будем думать, – сердито ответила Капитолина Алексеевна. – И не копайся. Два блюдца полчаса полощешь.

Липочка обиженно надула губы, но промолчала. В субботу в Культурном Центре танцевальный вечер, по билетам. На билет, на буфет и на «бантики» – это же просить придётся. И ссориться с матерью накануне такого разговора совсем глупо. А о наряде надо серьёзно подумать, это ж не в Старый город, к берёзам сбегать, под гармошку потоптаться, тут культура нужна, так что… Липочка вздохнула и покосилась на мать. Ладно, завтра с утра поможет Ефимовне и весь низ уберёт, тогда мама точно позволит.

Россия

Цареградская область

Алабино

Центральный военный госпиталь

Мария стояла у окна, рассматривая быстро темнеющий сад. Ну вот, вот и всё, нет, она ни о чём не жалеет, всё получилось даже лучше, чем она ожидала, могла ожидать. И больница оказалась нестрашной, и самое главное – с мужем уладилось. Почти уладилось. Доктор Ваня уговорил дать телеграмму, помог сочинить, а деньги дал Михаил. Сказал, что в долг. Ну, с Михаилом она сама сочтётся, он свой, всё понимает, а с мужем…

… В кабинете у доктора Вани всегда светло и спокойно.

– А если он приедет?

– Поговоришь с ним, – доктор Ваня смотрит на неё серьёзно, без насмешки. – Всё объяснишь.

– Нет, нет…

– Я помогу.

– А… а может, вы с ним поговорите, – с надеждой просит она.

Доктор Ваня улыбается.

– Поговорю, обязательно поговорю, но не вместо тебя.

Она кивает. Спорить с доктором Ваней или не слушаться его невозможно…

…Мария вздохнула и отошла от окна. Темно уже совсем, надо ложиться спать. У неё отдельная комната, с уборной и душем, называется – бокс. Смешное название. И совсем не похоже на камеру. Ну, ночь уже, пора ложиться.

Свет она включать не стала: занавесок нет, мало ли кто в саду окажется и увидит, а голышом походить тоже хочется, привычней так.

Мария быстро привела себя в порядок, откинула одеяло и легла, прикрыв только ноги. Тепло же, и не давит. Ну вот, ещё день прошёл. Завтра… завтра самое страшное – гинеколог. Он одного названия всё внутри дрожит. Да ещё и женщина. Женщина-врач – хуже этого ничего не было. Хотя здесь… здесь, может, и по-другому. Доктор Ваня обещал пойти с ней. Странно: беляк, а как всё понимает. И не расспрашивает особо, а ты сама всё ему рассказываешь.

Она вздохнула и потянулась, закинув руки за голову. Может, и вправду обойдётся. Михаил говорил, что врачи здесь другие. И остальные парни, и элы, и джи… Может, и не врали. Кто её уже смотрел, больно не сделали, ни один, и не лапали, тоже ни один. Но гинеколог – это совсем другое. Хотя… что ей, перегоревшей, могут сделать? Только убить. Всё остальное – уже пустяки, да и неважно это. Степана жалко, он ей зла не хотел, если и обижал, то по незнанию. И