– «Платон! Иди, смотри!».

Платон, так как был без очков, низко наклонился над столом, пытаясь что-то разглядеть на экране монитора, при этом нечаянно чуть ли не прижав своей мощной грудью к столу Галину Александровну.

Пока он пытался понять, что видит, Надежда вновь не обошлась без нравоучений:

– «Платон! Ты чего так прижал Галину Александровну? Почти накрыл её, и чуть ли не…».

– «Покрыл её!» – помог ей находчивый писатель, выпрямляясь, и под хохоток гостьи добавляя:

– «А я это уже видел!».

– «А-а-а!?» – многозначительно протянули обе женщины – каждая думая о своём.

– «А как же Лёшка поступил с велосипедом?» – спросил Платон, показывая на одну из фотографий.

– «А он поставил велосипед под тэн! – неожиданно ответила кандидат биологических наук, продолжая – И какая-то падла, из своих же, взяла да и спустила ему оба колеса, и ещё ниппеля выбросила!? Так увидев это, Лёшка встал, как закопанный!».

– «Надь, так это они от зависти. Люди так устроены, что всегда завидуют тому, кто рядом! Не Президенту, не олигарху, не даже народной артистке, а своему ближнему – соседу или сослуживцу!?» – пояснил Платон.

– «Пути господни… на исповедь…» – непонятно о чём сказал, неожиданно вошедший в офис, загадочно улыбающийся проктолог, неся в пакете купленные им на деньги Надежды продукты для обеда.

– «Ну, вот! А сначала ведь не хотел ехать. А как я предложила заодно купить что-нибудь поесть и дала денег, так сразу и согласился!» – прокомментировала она приход Гудина, когда тот вышел покурить.

– «А ты бы, наверно, не согласился?» – обратилась она к Платону.

– «Надь! Я же не простолюдин какой-то, как некоторые… Меня на дармовую пищу не купишь!» – откровенно ответил тот.

– «Зато моральный климат в коллективе улучшается!» – неожиданно проявила она психологические знания.

– «Надь! Это всё видимость. Такие люди лицемерно будут тебе льстить, а в самый неподходящий момент подведут или вообще предадут тебя. Вспомни, как было у царей с недовольными ими слугами. Если долго сидеть на штыках, то рано или поздно получишь штык в анус!» – проявил свои знания и писатель.

Начальница пожала плечами, ничего ему не ответив, и практически до конца лета они больше не касались щекотливых тем.

До конца лета не касались каких-либо тем и на даче Платона. И это было связано с отсутствием гостей вообще.

После двух визитов Данилы с семьёй и одного скоротечного визита дочери с мужем никто больше в этом сезоне дачу Кочетов не посещал, даже их совместный сынок Кеша. И супруги заскучали.

Неожиданно их осенило, что пора построить новый сарай, в который, как минимум, перенести всё лежащее в шалаше посреди участка.

Место выбрали вдоль северного забора на границе с Котовыми, и Платон принялся расчищать территорию. Он пересадил новую поросль малины, удалось ему пересадить и часть кустов чёрной смородины. После снятия урожая овощей он добрался и до грядок, укоротив некоторые из них и соединив их, укороченные, в единое целое, по форме напоминавшее подобие короткого гребня из четырёх толстых зубцов.

После пересадок Платон перекопал весь новый участок, выбирая и выкорчёвывая многочисленные разнообразные корни. Закончив эту работу, он утоптал землю ногами и дал ей отстояться под дождями.

К концу августа заранее оформленный заказ был осуществлён. Трое строителей менее чем за пять часов на глазах у Платона и под его присмотром собрали сарай размером 2,3 на 5,5 метров под двускатной крышей из шифера. Качество работ, которое лично принимал их шеф – бывший офицер Николай Николаевич, было удовлетворительным.

Ксения с интересом восприняла новинку, сразу определив её статус, как флигель для гостей.

В последующие дни Платон самостоятельно обустраивал постройку.

Лишь поначалу они совместно с женой покрасили строение пинотексом, а наличники – белой краской. Затем Платон самостоятельно обил пол снизу фомисолом на рейках, приступив к утеплению стен изнутри. Он снял внутреннюю обивку из оргалита, а образовавшиеся ячейки заполнил пенопластом.

Позже, уже в сентябре, Платон положил поверх пенопласта фомисол, отражающей металлизированной фольгой вовнутрь помещения, закрепил его штапиком, а поверх всего стал прибивать вагонку.

Каждый вечер и все выходные дни он с чувством, толком и с расстановкой занимался одним из своих любимых дел – столярным.

Закончив со стенами, он принялся за потолок, обив раскладкой стыки плит оргалита. Завершил же все эти работы он потолочным плинтусом, заодно прибив его и по углам комнаты, и наличниками по периметру окна и двери, в довершении ко всему покрыв всё это бесцветным пинотексом.

Всё получилось качественно и красиво. Но этого нельзя было пока сказать о работе Платона, вернее о его взаимоотношениях с коллегами по работе.

Ещё в понедельник, 28 августа, Платон снова вышел на работу после очередной части своего отпуска.

А накануне он явственно ощутил, как приятно в конце августа после вечерней и утренней «палки» встать часов в десять утра, умыться холодной водой из водопровода, и, не вытирая лица, пройтись через весь участок до дома.

При этом ощущать свежий после дождей позднелетний упругий воздух, пусть и пощипывающий, как поздней осенью, привыкшее к жаре лицо.

Такое ощущение мобилизовало Платона на допоздна продуктивную работу.

А на следующий день вечером на даче Платон отметил, что по телевидению один за другим шли фильмы про полных подлецов. И этим сериалам просто не было конца.

Можно подумать, что всё население нашей страны такое?! Не согласен! Кроме изобилия простолюдинов, у нас есть и глубоко порядочные – истинно культурные люди! – чуть ли не вслух возмущался знаток человеческих душ.

– «Платон, а ты пойдёшь к Гаврилычу на день рождения?» – на следующий день поинтересовалась начальница.

– «Ты, что, Надь? Да Гаврилыч на меня смотрит, как циклоп на Одиссея! А ты хочешь, чтоб я к нему пошёл на день рождения!? Да он же мечтает, чтобы я не пошёл, и на мне сэкономить! А вот ко мне он пойдёт пожрать и попить нахаляву, хоть и не поздравит, как в прошлый раз. Опять же сэкономит. Он ради халявы и экономии готов растерять остатки своего хилого достоинства!» – ответил тот.

Как Платон и предполагал, день рождения Гудина состоялось втихаря от него.

Через много дней услышав от Надежды рассказ о поведении именинника, Платон невольно поинтересовался:

– «А разве он отмечал свой день рождения?».

– «Да! А тебя тогда не было!» – не моргнув глазом, соврала и проговорилась Надежда, позабыв в своей прежней лжи, и что Платон в то время сам по своей воле никуда не отлучался.