Это куда ближе и роднее сердцу свободного немца».

Думаю, что Родион Яковлевич точно так же мечтал, чтобы были свободными и русский, и украинский народы.

16 февраля 1955 года маршал Жуков, только что ставший новым министром обороны, представил проект создания главного командования и Главного штаба Сухопутных войск, предложив на эту должность и одновременно на должность первого заместителя министра обороны маршала Конева. Это назначение было принято Хрущевым. Но уже через год Никита Сергеевич, оставив Конева первым заместителем министра обороны, сделал его главнокомандующим объединенными вооруженными силами Варшавского договора, а главнокомандующим Сухопутными войсками и первым заместителем министра обороны в марте 1956 года, сразу после XX съезда партии, назначил Малиновского. Тогда же Родион Яковлевич был избран членом ЦК КПСС (кандидатом в члены ЦК он стал в 1952 году, после XIX съезда партии).

В начале марта 1956 года Василевский обратился к министру обороны Жукову со следующим заявлением: «Прошу ходатайствовать перед Президиумом ЦК КПСС и Советом Министров об освобождении меня от должности Первого заместителя Министра обороны в связи с тем, что в последнее время сильно беспокоят головные боли с серьезным нарушением зрения, а временами и памяти. Те меры, которые применяют ко мне в настоящее время врачи, эффективного результата не дают».

Эта просьба была удовлетворена, и Василевского назначили на во многом представительскую должность заместителя министра обороны по вопросам военной науки.

Можно не сомневаться, что это перемещение было инициировано Хрущевым, который таким образом освободил для Малиновского место второго первого заместителя министра обороны. Третьим первым заместителем являлся начальник Генштаба Маршал Советского Союза Василий Данилович Соколовский, но пост начальника Генштаба в послевоенное время постепенно терял свое значение. Более значимыми считались те должности, которые занимали Конев и Малиновский. К тому же Соколовский маршалом стал только в июле 1946 года, в связи с назначением командующим группой советских войск в Германии, и в качестве влиятельной и самостоятельной фигуры в военной иерархии никогда не рассматривался. Он считался близким к Жукову, у которого был начальником штаба на Западном фронте в начале войны, а потом заместителем на 1-м Белорусском фронте. Полагали, что так же близок к Жукову и Конев.

Таким образом, Малиновский занял третье место в военной иерархии — после Жукова и Конева. Это произошло благодаря следующим обстоятельствам.

У Хрущева уже тогда существовало опасение насчет политических амбиций Жукова. Между тем Конев назывался другом Жукова и должен был быть ему обязан за выдвижение на пост главнокомандующего Сухопутными войсками и первого заместителя министра, хотя между ними и пробежала кошка в период печально знаменитой гонки за Берлин. Малиновский же был всецело человеком Хрущева, под началом которого ему довелось служить в 1941–1942 годах. Главное же, Никита Сергеевич хорошо знал, что Жуков и Малиновский с трудом переносят друг друга. Замечу, что в отличие от поста командующего объединенными вооруженными силами Варшавского договора, пост главкома Сухопутных войск являлся ключевым для любого военного переворота, поскольку в его ведении находились все перемещения войск внутри страны.

Как рассказывала дочь Малиновского Наталья Родионовна со слов товарища отца по академии имени Фрунзе генерал- майора Ивана Николаевича Буренина, во время первой встречи Жукова и Малиновского в ноябре 1929 года в Москве, когда Жуков был командирован на Курсы усовершенствования высшего начсостава при Военной академии имени Фрунзе, а Малиновский был слушателем этой академии, Георгий Константинович окликнул Родиона Яковлевича с матерщиной, а тот ответил соответствующим образом. Георгий Константинович сначала опешил от полученного отпора, а потом поздоровался с Родионом Яковлевичем вполне вежливо, по имени-отчеству и без какой- либо грубости. Жуков понял, что Малиновский хамства терпеть не будет, в случае чего и сдачи даст, а ростом он повыше, да и в плечах не уже. А уж силушки у него — дай бог каждому! Ведь в Первую мировую пулемет на своем горбу приходилось таскать! Поэтому за все время совместной службы Георгий Константинович его не то что по физиономии не бил, но даже слова матерного не сказал. Однако два маршала друг друга искренне терпеть не могли, хотя внешне это скрывали.

Управляющий делами Совета министров СССР Михаил Смиртюков вспоминал: «Как-то я заприметил, что маршалы Жуков и Малиновский повадились ловить рыбу с Рублевской плотины. Интересно то, что они никогда не рыбачили там вместе. Жуков подъезжает — Малиновский сворачивает удочки. И наоборот. Видимо, крепко не любили друг друга».

Хрущев знал, кого назначить Жукову первым заместителем. Никита Сергеевич нисколько не сомневался, что Жуков и Малиновский против него никогда не сговорятся.

21 ноября 1956 года Жуков предложил освободить от должности заместителя министра обороны маршала С.С. Бирюзова, оставив его главнокомандующим войсками ПВО страны. Мотивировалось это необходимостью сократить число заместителей министра обороны. Однако Президиум ЦК не поддержал Жукова. Сергей Семенович был человеком Хрущева и Малиновского, а не Жукова, и попытка Георгия Константиновича понизить статус Бирюзова в центральном аппарате Министерства обороны могла только еще больше насторожить Никиту Сергеевича.

Как снимали Жукова с поста министра обороны, хорошо известно. Хрущева встревожило то, что Жуков предложил заменить председателя КГБ И.А. Серова и министра внутренних дел Н.П. Дудорова на армейских генералов, а на пост министра внутренних дел выдвинуть маршала Конева. Это было похоже на подготовку военной хунты для будущего переворота. А когда во время октябрьского визита Жукова в Югославию и Албанию генерал У.Х. Мамсуров сообщил Хрущеву и Малиновскому, что он является начальником созданной без ведома ЦК партии школы диверсантов в Тамбовской области, которая должна быть полностью сформирована уже к 15 января 1958 года (официально она называлась вторым воздушно-десантным училищем в Тамбове, подчиняющимся Главному разведывательному управлению Генштаба), Хрущев понял, что Жуков создает лично преданную ему воинскую часть для возможного переворота и его пора снимать с поста министра обороны. Тем более, что будущие курсанты должны были учиться по 6–8 лет — больше, чем в училищах и академиях. Похоже, Жуков готовил собственную «преторианскую гвардию», опираясь на которую рассчитывал захватить и удерживать власть.

Когда на октябрьском пленуме ЦК снимали Жукова, Конев в последний день работы пленума, 29 октября, подал в Президиум следующую записку: «Тов. Микоян А.И. в своем выступлении назвал меня другом т. Жукова Г.К. Это не соответствует действительности. Наши отношения с т. Жуковым были только служебно-деловыми и не больше. Насчет дружбы Вам известно, Никита Сергеевич». Конев также заклеймил Жукова в выступлении на пленуме, а потом написал (или, скорее подписал) направленную против Георгия Константиновича статью в «Правде».