д’Агосте, все это зафиксировано.

— Аутопсия не выявила каких-либо аномалий, химических или иного рода? — спросил д’Агоста. — Перед самоубийством покойный явно страдал от болей. И вел себя как настоящий сумасшедший. Возможно, он был отравлен.

Последовала пауза.

— К сожалению, определеннее сказать не могу. В его крови присутствуют какие-то необычные вещества, которые мы все еще пытаемся определить. Человек был на грани почечной недостаточности; вероятно, эти химические вещества стали тому причиной.

— Если обнаружится что-нибудь определенное, пожалуйста, свяжитесь со мной через лейтенанта, — сказала Марго. — И еще одно: буду очень признательна, если вы проверите кости на наличие этих же необычных веществ.

— Хорошо. Да, кстати. У него крашеные волосы. Они у него были не черные, а светло-каштановые.

— Спасибо, доктор Сэмюэлс. Если появится что-нибудь еще, мы на связи.

Д’Агоста, нажав клавишу, закончил разговор.

На столе лежал большой конверт, который д’Агоста подтолкнул к доктору Лу:

— Доктор, хотелось бы услышать ваше просвещенное мнение.

Пластический хирург открыл конверт, вытащил его содержимое и быстро разобрал на две стопки. В одной стопке оказались фотографии из досье арестованного и фотографии, сделанные в морге. В другой — цветные рентгенограммы и томографические сканы.

Лу просмотрел фотографии, на которых Марго узнала липового профессора Уолдрона. Он поднял одну из фотографий, сделанных крупным планом, и показал присутствующим. Марго разглядела рот изнутри: верхние десны, мягкое нёбо, нёбный язычок.

— Доктор Сэмюэлс был прав, — сказал Лу, проводя пальцем по едва заметной линии над десной. — Обратите внимание на этот внутриротовой разрез вдоль десневой борозды, о котором говорил доктор Сэмюэлс.

— И что это значит? — спросил д’Агоста.

Лу положил фотографию:

— Существует два основных вида лицевой хирургии. Первый — это кожная хирургия. Подтяжки, удаление мешков под глазами, то есть процедуры, предназначенные для внешнего омоложения. Второй вид — костная хирургия. Она гораздо более инвазивна и применяется при травмах. Скажем, после автомобильной аварии, когда страдает лицо. Костная хирургия имеет целью скорректировать повреждения. Большинство манипуляций с этим человеком относятся к костной хирургии.

— Может ли костная хирургия использоваться для изменения внешности?

— Определенно. Я вам больше скажу: поскольку у нас нет свидетельств о каких-либо травмах, полученных этим человеком, я бы предположил, что все эти операции были проведены именно с целью изменить его внешность.

— А сколько нужно операций, чтобы добиться этого?

— Если проведенного хирургического вмешательства достаточно, чтобы изменить расположение костей — к примеру, выдвинуть вперед среднюю лицевую зону, — то хватит и одной. Внешность пациента при этом совершенно меняется. Особенно если еще и волосы покрасить.

— Но этому человеку, похоже, сделали несколько операций.

Лу кивнул и показал им еще одну фотографию. Марго не без отвращения узнала в ней волосатую носовую полость.

— Видите эти интраназальные надсечения? Они малозаметны, но если вы знаете, где искать, то обнаружить их легко. Врач делал эти надсечения для введения силикона в нос, явно с намерением удлинить его. — Он перешел к другой фотографии. — Верхние интраоральные надсечения в месте, где десна встречается с бороздой, используются для изменения формы щек. Здесь вы делаете надрез с обеих сторон и вводите в костную ткань импланты. Нижнее интраоральное надсечение используется для наполнения подбородка силиконом, что делает его более выступающим.

Ноутбук Терри Бономо был открыт, и Терри со страшной скоростью молотил по клавишам, записывая за хирургом.

Марго взглянула на д’Агосту, который заерзал на стуле.

— Значит, у нашего друга были изменены щеки, подбородок и длина носа. — Он выразительно посмотрел в сторону Бономо. — Что-нибудь еще?

— Сэмюэлс упоминал о титановых пластинах.

Лу взял рентгенограммы, встал и подошел к ряду негатоскопов на стене. Он включил приборы, вставил рентгенограммы и принялся их разглядывать.

— Ну да, — сказал он. — Лицо было изменено за счет более выступающего подбородка.

— Вы не могли бы прояснить это? — спросил Бономо.

— Речь идет о так называемой остеотомии Лефорта. Вы практически перестраиваете лицо. Используя такое же надсечение в верхней десенной борозде, вы внедряетесь в кость, делаете ее мобильной и выдвигаете челюсть вперед. Для заполнения образовавшегося пространства используются кусочки костной ткани из других частей тела. Обычно с черепа или бедра пациента. В данном случае мы имеем шрам близ подвздошной кости, таким образом, костная ткань явно была взята из бедра. По завершении операции челюсть закрепляется с помощью титановых пластин. Одну из них мы видим здесь. — Он показал на рентгенограмму.

— Господи боже, — простонал Бономо. — Это, наверное, очень больно.

— Можно ли определить, как давно была сделана операция? — спросила Марго.

Лу снова обратился к рентгенограмме:

— Трудно сказать. Челюсть полностью залечилась — вы видите здесь костную мозоль. Титановые пластины не были удалены; правда, это случается довольно часто. Я бы сказал, что операцию делали несколько лет назад.

— Я вижу здесь четыре операции, — сказал д’Агоста. — И вы говорите, что этого должно быть достаточно, чтобы полностью изменить внешность человека?

— Хватило бы одной остеотомии Лефорта.

— А вы бы не могли на основании фотографий, томографических сканов и рентгенограмм восстановить внешность до операции? Показать нам, как выглядел человек до пластической хирургии?

Лу кивнул:

— Могу попытаться. Тут четко видны разрывы в костном мозге и размеры надсечения в слизистой оболочке. Это позволяет нам отыграть назад.

— Отлично. Прошу вас, поработайте с Терри Бономо, попытайтесь воссоздать внешность этого человека. — Д’Агоста повернулся к Терри. — Как думаешь, у тебя получится?

— Надеюсь, — ответил Бономо. — Если доктор даст мне исходные данные, то проблем с изменением лицевой биометрии не будет. Макет у меня уже есть, трехмерные параметры головы преступника введены в программу. Осталось только взять мою стандартную рабочую процедуру и провести ее в обратном, так сказать, направлении.

Доктор Лу сел на стул рядом с Бономо, и они вместе, склонившись над монитором ноутбука, начали перестраивать лицо убийцы, то есть, по сути, уничтожать работу неизвестного пластического хирурга, проделанную несколько лет назад. Лу то и дело возвращался к фотографиям, сделанным во время аутопсии, рентгенограммам и сканам томографа, по которым они не без труда изменяли разные параметры щек, подбородка, носа и челюсти.

— Не забудьте про светло-каштановые волосы, — напомнил д’Агоста.

Двадцать минут спустя Бономо театральным жестом опустил руку на клавишу ноутбука:

— Сейчас программа выдаст изображение.

Через полминуты жесткий диск ноутбука начал потрескивать.

Бономо повернул компьютер экраном к доктору Лу, который несколько секунд смотрел на картинку, потом кивнул. Тогда Бономо развернул ноутбук так, чтобы результаты их работы были видны Марго и д’Агосте.

— Боже мой, — пробормотал д’Агоста.

Марго была потрясена. Пластический хирург оказался прав: с экрана на них смотрел совсем иной человек.

— Я прошу тебя смоделировать изображения под разными углами, — сказал Д’Агоста. — Потом загрузи это в наш банк данных, мы