Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вскоре бокал опустел и был заказан другой. Габлер жевал хлеб, потягивал «Pflümli», читал «Курьер», и в конечном счете странный человек был вытеснен из памяти привычными повседневными занятиями.
Потом случилось кое-что, привлекшее его внимание. Габлер увидел сотрудника дорожной полиции, медленно идущего по Плас-дю-Сирк в их сторону. В руках у него была книжка с отрывными штрафными квитанциями, и он одну за другой осматривал припаркованные машины. Когда ему попадалась незаконно припаркованная машина или такая, чье время парковки на счетчике истекло, он останавливался, довольно улыбался, выписывал квитанцию и засовывал ее под дворник.
Габлер посмотрел на «ламборгини». Правила парковки в Женеве были запутанными и строгими, и эта машина явно была припаркована в нарушение правил.
Полицейский приближался к террасе кафе. Габлер продолжал смотреть, уверенный, что человек в черном костюме сейчас поднимется и переставит машину, пока к ней не подошел полицейский. Но нет, тот остался сидеть на своем месте, попивая абсент.
Полицейский добрался до «ламборгини». Он был невысокий, пухлый, с красноватым лицом и густыми светлыми волосами, выбивающимися из-под фуражки. Машина, несомненно, была припаркована против правил — затиснута в узкое пространство под ухарским углом, с явной демонстрацией безразличия, даже презрения к закону и порядку. Улыбка на лице полицейского стала еще шире и удовлетвореннее, чем раньше; он лизнул палец и перелистнул страничку в книжке с квитанциями. Когда штраф был выписан, полицейский торжественно засунул квитанцию под дворник, — ему пришлось потрудиться, потому что дворник располагался где-то в глубине капота.
Только теперь, когда полицейский двинулся дальше, человек в черном поднялся из-за стола. Он сошел с террасы, подошел к полицейскому и встал между ним и следующей припаркованной машиной. Не говоря ни слова, он просто указал пальцем на «ламборгини».
Полицейский взглянул на человека, потом на машину, потом снова на человека.
— Est-ce que cette voiture vous appartient?[512] — спросил он.
Человек в черном медленно кивнул.
— Monsieur, elle est…[513]
— По-английски, если не возражаете, — сказал человек с американским произношением, в котором Габлер услышал южный акцент.
Полицейский, как и большинство женевцев, сносно говорил по-английски. Со вздохом, будто делая большое одолжение, он перешел на английский:
— По-английски так по-английски.
— Похоже, я каким-то образом нарушил правила парковки. Как вы, вероятно, уже заметили, я иностранец. Прошу вас, позвольте мне переставить машину, и забудем о штрафе.
— Мне очень жаль, — сказал полицейский, хотя никакой жалости в его голосе не слышалось. — Штраф уже выписан.
— Я это заметил. Но объясните, пожалуйста, какое чудовищное нарушение я совершил?
— Месье, вы припарковали машину в голубой зоне.
— Все эти машины тоже припаркованы в голубой зоне. Поэтому я предположил, что парковка в голубой зоне допустима.
— Ага! — сказал полицейский, словно подчеркивая важный пункт в философском споре. — Но у вашей машины нет disque de stationnement.
— Чего нет?
— Парковочного диска. В голубой зоне нельзя парковаться без парковочного диска, на котором указывается время, когда вы припарковались.
— Вот оно что. Парковочный диск. Как странно. И откуда же я, приезжий, могу об этом знать?
Полицейский посмотрел на человека с бюрократическим презрением:
— Месье, как гость нашего города, вы должны понимать мои правила и подчиняться им.
— Мои правила?
Полицейского несколько смутила собственная оговорка:
— Наши правила.
— Понятно. Даже притом, что эти правила произвольны, неуместны и в конечном счете пагубны?
Невысокий полицейский нахмурился. Он был сбит с толку и потерял уверенность.
— Закон есть закон, месье. Вы его нарушили и…
— Минуточку. — Американец прикоснулся к запястью полицейского, пресекая словесный поток. — Какой штраф полагается за это нарушение?
— Сорок пять швейцарских франков.
— Сорок пять швейцарских франков.
Продолжая преграждать полицейскому путь, американец с нарочитой медлительностью вытащил из кармана пиджака бумажник и отсчитал деньги.
— Я не принимаю штрафы, месье, — сказал полицейский. — Вы должны прийти в…
Американец внезапно резкими движениями принялся рвать банкноты — надвое, натрое, на четыре части, — пока в его руках не остались лишь маленькие квадратики. Он швырнул их в воздух, и они разлетелись, как конфетти, осыпав фуражку и плечи полицейского. Габлер, раскрыв рот, наблюдал за происходящим. Прохожие и другие посетители кафе, сидящие на террасе, были в неменьшей степени поражены таким развитием событий.
— Месье, — сказал полицейский, покраснев еще больше, — вы явно находитесь в состоянии опьянения. Я должен потребовать, чтобы вы не садились за руль, иначе…
— Что «иначе»? — презрительно спросил американец. — Вы выпишете мне штраф за то, что я в состоянии алкогольного опьянения мусорю на улице? Смотрите внимательнее, любезный, сейчас я перейду улицу вот прямо здесь. Тогда вы сможете выписать мне штраф и за переход улицы в неположенном месте в состоянии алкогольного опьянения. Или нет, дайте угадаю: вы не наделены полномочиями для наложения столь тяжелого наказания. Для этого нужен настоящий полицейский. Позвольте вам посочувствовать! «Или в сердце мне вонзенный клюв не вынешь с этих пор?»[514]
Пытаясь держаться с достоинством, дорожный полицейский принялся набирать номер на сотовом. В этот момент американец оставил свои неожиданные клоунские выходки и на сей раз извлек из кармана другой бумажник. Габлер увидел какой-то значок. Американец несколько мгновений держал его перед глазами дорожного полицейского, потом спрятал в карман.
Манеры дорожного полицейского тут же изменились. От высокомерно-официального, бюрократического поведения дорожного полицейского не осталось и следа.
— Сэр, — сказал он, — вы должны были с самого начала сообщить мне об этом. Если бы я знал, что вы здесь с официальной миссией, я бы не стал выписывать штраф. Но это не извиняет…
Американец наклонился к невысокому полицейскому:
— Вы не понимаете. Я здесь не с официальной миссией. Я простой путешественник, остановился выпить на посошок по пути в аэропорт.
Дорожный полицейский пошел на попятную. Он посмотрел на «ламборгини», на квитанцию, медленно трепещущую под дворником на ветерке, гулявшем по Плас-дю-Сирк.
— Позвольте мне забрать квитанцию, месье, но я должен попросить вас…
— Не забирайте квитанцию! — рявкнул американец. — Даже прикасаться к ней не думайте!
Полицейский, совершенно запуганный и запутавшийся, повернулся к человеку в черном:
— Месье, я не понимаю.
— Не понимаете? — Голос американца с каждым словом становился все холоднее. — Тогда позвольте мне объясниться словами, которые, я надеюсь, понятны даже самому зачаточному интеллекту. Я решил, что хочу иметь эту квитанцию, мой добрый льстец. Я собираюсь оспорить этот штраф в суде. И если я не ошибаюсь, это означает, что вы тоже должны будете появиться в суде. И тогда я с огромным удовольствием объясню судье, адвокатам и всем, кто придет