Часто такое циничное отношение к разуму оправдывают примитивной версией эволюционной психологии (совсем не той, что принята эволюционными психологами): якобы люди думают миндалевидным телом, инстинктивно реагируя на легчайший шелест травы, который может означать крадущегося тигра. Но настоящая эволюционная психология не считает людей кем-то вроде двуногих антилоп – наш вид все же поумнее. Человек – разумный вид, который полагается на свою способность к пониманию мира, а так как свойства реальности не зависят от того, что мы о ней думаем, человек испытывает сильное давление естественного отбора в отношении навыка находить истинные объяснения происходящего[1043].

Следовательно, у разумного рассуждения есть глубокие эволюционные корни. Ученый-любитель Луис Либенберг изучал племена сан (бушменов) пустыни Калахари, одну из самых старых культур охотников и собирателей современного мира. У них сохранилась древнейшая форма преследования добычи, «охота настойчивостью»: люди, с их уникальной способностью охлаждать тело через поры проницаемой для пота кожи, под полуденным солнцем преследуют мохнатое млекопитающее, пока оно не рухнет от теплового удара. Добыча, как правило, бегает быстрее человека – попавшись людям на глаза, животное тут же скрывается из поля зрения, – но настойчивые охотники идут по его следу. По отпечаткам копыт, примятой траве и сдвинутым камешкам они способны определить вид, пол, возраст животного, степень его усталости и место, куда оно направляется. Сан не только формулируют дедуктивные умозаключения (следы острых копыт легконогой антилопы-спрингбока глубже, потому что ей нужно энергично отталкиваться от земли, а винторогая антилопа куду наступает на землю широкой плоскостью копыта из-за ее внушительного веса), но и рассуждают: проговаривают логику, лежащую в основе сделанных ими выводов, чтобы убедить соплеменников или позволить им убедить себя. Либенберг свидетельствует, что охотники Калахари не приемлют аргументов, подкрепленных одним лишь авторитетом. Юный следопыт может не согласиться с мнением старшего, и, если его интерпретация убедительна, другие охотники прислушаются к нему, повышая шансы всей группы на успех[1044].

И если вы все еще склонны оправдывать нынешние догмы и суеверия фразой «мы всего лишь люди», обдумайте рассказ Либенберга о научном скептицизме, свойственном бушменам:

Конечно, все это не опровергает открытия, что люди подвержены иллюзиям и ошибкам. Способность нашего мозга обрабатывать информацию ограничена, он эволюционно сложился в мире, не знавшем науки, гуманитарных исследований и других способов проверки фактов. Но реальность оказывает на него мощное давление отбора, так что любой вид, выживающий благодаря идеям, должен был развить в себе способность предпочитать те из них, которые верны. Сегодня перед нами стоит задача создать информационную среду обитания, в которой это наше свойство одолеет те, что вводят нас в заблуждение. Первый шаг к этому – определить, почему наш во всех прочих отношениях умный вид так легко вводится в заблуждение.

~

В XXI веке, который стал эпохой беспрецедентной доступности знаний, нашлось место и для глубоких омутов иррациональности, где среди прочего таится отрицание эволюции, безопасности вакцин и антропогенных изменений климата, а также разнообразные теории заговора, от тех, что касаются событий 11 сентября, до тех, что завышают число голосов, отданных за Трампа. Сторонники рациональности тщетно пытаются разгадать этот парадокс, но уже по собственной иррациональности редко обращают внимание на данные, которые могут его объяснить.

Обычно безумие толпы объясняют невежеством: посредственная система образования не прививает широким массам научной грамотности, оставляя людей во власти когнитивных искажений и делая их беззащитными перед пустоголовыми знаменитостями, полемистами с кабельных каналов и прочими порочными влияниями популярной культуры. В качестве решения обычно предлагается улучшить школьное образование и обеспечить настоящим ученым широкий доступ к телеаудитории, соцсетям и популярным веб-сайтам. Как стремящийся к широкому доступу ученый, я всегда находил эту теорию притягательной, но со временем я осознал, что она, к сожалению, неверна – или в лучшем случае объясняет лишь малую часть проблемы.

Подумайте над несколькими вопросами об эволюции:

Правильные ответы: Б и А. Психолог Эндрю Штульман предложил ученикам школ и студентам университетов ряд похожих вопросов, проверяющих глубину понимания теории естественного отбора, и в частности ее ключевой идеи, что суть эволюции – в изменении в популяции доли особей, обладающих адаптивными признаками, а не в изменении особей популяции таким образом, что их признаки становятся более адаптивными. Он не нашел никакой корреляции между ответами на такие вопросы и верой, что естественный отбор объясняет происхождение человека. Люди могут верить в эволюцию, не понимая ее, и наоборот[1046]. В 1980-х несколько биологов обожглись на этом, согласившись участвовать в дебатах с креационистами, которые оказались не неотесанными религиозными фанатиками, но отлично подкованными спорщиками, цитировавшими передовые исследования с целью посеять сомнения в силе науки.