Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не волнуйтесь так, эрр Фархольт! Вам не придётся нас спасать, и отрекаться от нас тоже! Ничего мы не замышляем. Просто любопытно…
– Давайте оставим эти пустые разговоры! – вмешался Кайл. – Поговорим о чём-нибудь другом… Вот, эрр Дару, расскажите, как вы здесь очутились, в Филофдоре, давно ли гостиницу эту держите?
– Ой, милорд, давненько, – оживился хозяин, которого уже немного клонило в сон. – Забавно это вышло. Я ведь тоже ехал на Север. Товары вёз. Хотел там торговлю наладить. Да застрял тут, как и вы. Сначала, понятно, злился. Ждал подорожные. А потом на меня будто озарение нашло – на кой мне этот Север, думаю! И стал тут торговать. С милордом Флоу договорился, платил ему исправно, он мне руки не выкручивал. А потом, когда дело пошло, испросил позволения у милорда Харлу постоялый двор открыть. Так и пошло-поехало. Тут человеку с головой есть где развернуться! Потом, стало быть, женился… А жена моя, она – дочь местного…
Под неторопливую речь эрра Дару, Кайл разлил остатки рубинового зелья по кубкам. Но девчонка из прислуги тотчас поставила на стол новый кувшин.
Утро обещало быть тяжёлым…
***
– Перестань! – велела Настя.
– Что перестать? – ухмылка Эливерта сегодня была ещё наглее, чем всегда.
– Хватит на меня так смотреть! Я сейчас под стол спрячусь, – пригрозила Дэини.
– Не могу, – улыбка из наглой превратилась в откровенно-издевательскую. – Ты – самое красивое, что есть в этом заведении!
Настя оглядела вычурный зал «Королевской трапезы»: размалёванные яркими фресками стены, золочёные канделябры, серебряная посуда, каменный пол. Помпезная кричащая роскошь. И люди, явившиеся сюда на обед, разряжены под стать окружающему интерьеру.
– И в Филофдоре, – добавил после недолгой паузы Эливерт.
Настя оторвалась от созерцания шикарного зала, смело заглянула в проницательные серые глаза.
– И во всей Долине Ветров.
Улыбка перестала быть издевательской, глаза сверкнули серебром из-под опущенных ресниц, как блики солнца над тёмным омутом.
– Льстец! – хмыкнула наигранно Настя, отгоняя наваждение. – Не заливай! Я на комплименты не падкая.
– Я честен, как никогда в жизни! – заверил атаман, снова возвращаясь к привычному облику паяца. – Вина, радость моя?
– О, нет! С меня вчерашнего хватит, – Рыжая скривилась от одного вида кувшина в руках разбойника.
Эл усмехнулся и плеснул немного в свой кубок.
– Почему остальные не пошли с нами? – поинтересовалась Настя, стремясь разрушить воцарившееся тягостное молчание.
Она только об этом и думала с тех пор, как Эливерт привёл её в «Королевскую трапезу». Насте уже давно не приходилось так долго оставаться с ним наедине. И чувствовала она себя крайне неловко, словно внезапно оказалась голая посреди многолюдной улицы.
Нет, Эл, к счастью, ничего лишнего себе не позволял и даже не говорил. Он вёл себя исключительно тактично, если не считать убийственного взгляда.
Но Насте всё равно хотелось провалиться сквозь землю.
Потому она с тоской ждала, когда же в трактир явится хоть кто-нибудь из её приятелей. Но те не спешили присоединиться к их выходу в свет.
– Да они до сих пор отсыпаются, – рассмеялся негромко Ворон. – Завалились в комнату на рассвете. Не поймёшь, кто кого на себе тащит. С таким грохотом, как будто войско конных рыцарей при штурме вражеского замка. Разбудили меня, беднягу… гады пьяные! Я их чуть не придушил. Надо было к тебе идти ночевать – у тебя-то тихо было, уютно…
Он откинулся на спинку кресла, снова посмотрел ей в глаза, лукаво, насмешливо, с вызовом.
– Я, кстати, вскоре после тебя спать ушёл. Хотел постучаться…
– Вот как? Что ж не постучался? – усмехнулась Анастасия, стараясь придать голосу нужную нотку язвительности.
– Постыдился, – признался атаман и, потянувшись, отщипнул крупную зелёную виноградину от красовавшейся на столе спелой кисти. – Негоже являться к даме среди ночи, да ещё в таком непотребном виде!
– И давно ты такой деликатный стал?
Рыжая, не устояв перед искушением, тоже оторвала наливную ягодку.
– Я всегда такой и был… – невозмутимо ответил Ворон.
– Да ну?! Не замечала за тобой особой щепетильности по отношению к дамам. Ты о некоторых так отзываешься...
– Но ведь не о тебе, – пожал плечами Эливерт, глотнул из кубка и продолжил наставительно: – Запомни, солнце моё, мужчина ведёт себя с женщиной так, как она того заслуживает!
Настя на это только хмыкнула.
А Ворон тряхнул головой:
– Нет, не так, неверно говорю. Заслуживает она, может быть, и лучшего… Правильнее сказать: так, как она ему позволяет себя вести. Сечёшь? Быть королевой или подстилкой – каждая сама выбирает.
– Вот даже не стану оспаривать это, – согласно кивнула Дэини, после минутного размышления над его словами. – Ты, безусловно, прав. Прав, как и всегда.
Она лучезарно улыбнулась, глядя на его довольное лицо.
– И когда ты не постучался ночью, ты тоже был прав. Я бы всё равно тебя не впустила… – безжалостно добавила Рыжая.
– ???
– Ты сам велел мне не открывать кому попало, – напомнила Романова.
– Стало быть, я – кто попало? – ухмыльнулся атаман, по-прежнему сверля её льдистым взором.
– Не цепляйся к словам! – отмахнулась Настя. – Ты понял меня. Я имела в виду чужих.
– Так я чужой? – невинно уточнил вифриец.
Рыжая долго всматривалась в его безмятежное лицо, в прозрачные глаза, неумолимо ждущие ответа.
– Нет, ты не чужой, – наконец произнесла она.
Настя зачем-то взяла со стола кубок, покрутила в руках, поставила обратно.
Добавила, собравшись с духом:
– Эл, пожалуйста, я очень тебя прошу – прекрати! Выбрось из головы всё это!
– Всё это?
Атаман усмехнулся невесело, так и не отводя взгляда.
– Тебя? Мне тебя выбросить? Так и скажи – выбрось меня! Выбрось из головы, из жизни, из памяти…
– Эл!
Настя непроизвольно сжала руками виски: столько тягостных мыслей в голове – она почти физически ощущала, как они рвутся наружу, не умещаются там, внутри.
