По приглушенному стуку и последующему шуршащему хрусту мы поняли, что подруга благополучно съехала по припорошенной снегом стеклянной крыше.

Ари пошел следом. Он не издал не звука, но по глазам было видно, что внутри него идет жестокое сражение между рассудительностью и животным страхом, готовым уже во всю паникой охватить и сковать хилое хрупкое тело. Пока парень не скрылся в ночи, я видела его бледные дрожащие пальцы и устремленный вниз взгляд.

Хотелось крикнуть ему — «Не смотри под ноги, смотри только на зацепы», но знала — любой шум сразу же привлечет внимание. Парень кряхтел и пыхтел, но вскоре послышался стук, свидетельствующий об успешном преодолении северянином препятствия.

Когда настала моя очередь, я чуть прикрыла окно за собой, когда высунулась наружу. Из всех я была самой ловкой — детская сноровка, как ни странно, никуда не делась, а второй этаж для меня, прожившей среди отвесных скал и стен старинного замка, по которым я частенькокарабкалась в тайне от Софии, воображая себя каким-то очередным сказочным героем, был препятствием не страшнее лестничного подъема.

Вниз я спускалась быстро и уверенно. В отличие от песчаника, за гладкое шлифованное дерево каркаса было куда проще держаться, если бы только голые ветки виноградника не кололи кожу в отместку за свой потревоженный покой, то и дело норовя оставить царапину-другую обидчику.

— Ну, все вроде целы, половина дела уже позади, — набелитка явно пыталась подбодрить отряхивающегося от снега северянина. — Идемте, входная калитка в той стороне.

Оказаться на улице не составило труда, даже красться не пришлось. Все соседи сейчас были в центре города, где проходило последнее торжество Единения, которое обычно завершалось ярким представлением и фейерверками арраканских огненных мастеров. Пока мы шли к концу улицы, я глянула в сторону Креациума, представляя, как там сейчас веселятся жители Столицы.

Небольшой кованный люк плотно прилегал к мостовой, но мы не без труда смогли поддеть и отодвинуть его в сторону. Из открывшегося спуска тут же повеяло зловонным дыханием грязного талого снега, конского навоза, гнили и нечистот. Ари тут же согнулся пополам, опустошая желудок. Я еле сдержала подступившие рвотные позывы, не присоединившись к парню исключительно потому, что за весь день так ничего, кроме завтрака, и не съела. Ада откашливалась, плотно зажимая нос и рот ладонью, глаза ее слезились.

— И как мы туда спустимся? — прохрипела она.

Закономерный вопрос. И никто не додумался взять с собой хотя бы какие лоскутки ткани, на такой случай. Если только… Ну, другого варианта все равно не было. Попробовать стоило.

— Дайка мне нож.

Ада непонимающе достала свой складной нож и положила в требовательно раскрытую ладонь, пока я запустила руку в сумку, без труда нашарив там свечу. Острый нож с непривычно тонким прямым лезвием, казавшимся на вид очень хрупким, прорезал воск как теплое масло, и я даже чуть не полоснула себя по пальцу, пока отрезала от свечи небольшое тонкое кольцо. Повезло, что и сам воск оказался не лучшего качества, и когда я начала растирать его, обдавая теплым дыханием, с облегчением почувствовала, как воск поддается движениям, начиная сваливаться в неровный комок.

Ада, все с тем же удивлением наблюдала за моими действиями, а когда, наконец, поняла мою задумку, радостно хлопнула в ладоши.

— Вот это да! Я бы не додумалась…

Самодельные затычки были неудобными, но свое дело делали — как только я затолкала оба комка в ноздри, зловоние клоаки стало значительно менее удушающим и смрадным. Ада перехватила у меня свечу и нож, тут же принявшись проделывать тот же трюк, что и я. Когда она использовала затычки по назначению, она просияла.

— Камилла, ты просто умничка! — голос ее забавно гнусавил, так иногда шуты играли голосом во время спектаклей, и я, не сумев удержаться, прыснула от смеха.

Ари, хоть и выглядел все еще неважно, уже поднялся и с тем же удивлением наблюдал за Адой, которая куда быстрее меня управлялась с лепкой восковых комков, и протянула парню его пару.

— Спасибо, — сказал он таким же чуть гнусавым голосом, что и Ада. — Дайте отдышаться только…

Путь вниз вела металлическая лестница из вогнанных в каменную стену скоб, проржавевших и покрытых чем-то мерзко-склизким. Благо, что спускаться было не глубоко — всего футов восемь-девять, и скоро ноги стояли в вялотекущей жиже. Ари тут же поднял голову, стараясь не смотреть на то, в чем очутился почти по щиколотку.

В тусклом лунном свете, пробивающийся сквозь открытый люк, мы огляделись — тоннель был полукруглый, с большим желобом с краю, где по темному месиву становилось понятно — один неверный шаг, и в это месиво можно уйти с головой.

Дружно прижавшись к стене, Ари достал наши чертежи, чтобы свериться с направлением.

— Дай мне свечу, — попросил он и, достав спички, быстро зажег

Как только огонек очертил теплым светом пространство вокруг, я заметила, что воздух вокруг какой-то странный. Запах, конечно, доносился слабо, но был он какой-то спертый, плотный, словно зеленоватый туман.

— А не рванет это все? — обеспокоенно спросила Ада, так же заметив это марево.

— Не должно, — неуверенно сказал Ари, аккуратно поднося свечу к бумаге.

Парень поднял голову и начал озираться. Еще раз посмотрел на бумагу. Поднял свечу повыше, пытаясь что-то найти. А потом, заметив на стене отметку, уверенно провозгласил, указывая вперед.

— Нам туда.

Казалось, мы блуждали по бесконечным туннелям несколько часов. Дважды на развилках мы поворачивали не туда, отчего Ари хмурился и тихо выругивался себе под нос. Каждый из нас держал по свече, но жалко трепещущего пламени еле-еле хватало, чтобы разгонять тьму пред собой. Один раз я, поскользнувшись, чуть не окунулась в подземный поток нечистот, и теперь левая нога была измазана грязью, но, спасибо Аде и ее любви к высоким сапогам, осталась сухой.

В конце концов, когда мы в очередной раз замерли на месте, и Хус начал внимательно изучать чертеж, я уже была готова отчаяться, но парень лишь кивнул и повернулся к нам:

— Пришли.

Мы задрали голову, увидев знакомые скобы-ступени. Нам они уже попадались, то тут, то там, обозначая выход на поверхность.

— Уверен?

— Уверен, — твердо кивнул он еще раз.

Погасив свечу и отправив огарок прямо за спину, Ари начал карабкаться вверх. Ничего не оставалось, как последовать за ним.

Нас встретил полумрак помещения, заставленного укрытыми холщовкой башнями из коробок и ящиков. Послышался свистящий выдох — от Ады или Ари я не поняла. А, может, это был и мой собственный. Почти половина пути была проделана. Волнение иголками покалывало кончики пальцев.

Парень уже склонился