нельзя было думать ни о чем — они об оставленных вещах, ни о пострадавшем охраннике. Главное — удрать отсюда подальше.

Лабиринт показался непреодолимым — узким, извилистым, но каким-то чудом мы нашли нужны ориентир — огромную башню из коробок, укрытую грязной пыльной тканью. Открытый люк разил своим мерзким запахом, но и до него уже не было дела.

Все дальше было, как в тумане — мы помогли Ари спуститься по лестнице, взяли у него план канализации, по пометкам нашли нужные коридоры. То и дело мы останавливались, чтобы дать пострадавшему северянину передохнуть. Передвигались мы медленно, осторожно, отчего я мысленно уже смирилась с тем, сколько времени мы на это потратили. Когда заметили очередную лестницу, ведущую к открытому люку, только тогда я выдохнула.

Все осталось позади. Все, не считая ужасной открывшейся нам истины, изменившей все раз и навсегда. Волшебники до сих пор существуют. Мы — живое тому доказательство. Как так вышло? Почему мы? Каким образом у нас появились силы? Но, может, если Империя врала насчет того, что четыреста зим назад никаких магов уже не существовало, может, она врет и о чем-то еще?..

Свет уже зажженных фонарей казался невозможно спокойным. Будто бы мы очутились не на обычной тихой улочке, а в другом мире, нереальном, эфемерном. Ада тяжело дышала. Теперь, когда опасность была позади, ее тело пробивала дрожь. Ари плюхнулся прямиком на тротуар, зачерпнул горсть придорожного серого снега и, с нескрываемым облечением приложил его к посиневшей ступне, совершенно не заботясь о заливающейся в ботинок с талой водой грязи.

— Ну, теперь осталось только придумать оправдание всему этому, — вздохнула я.

В этот момент нас укрыла огромная тень, и я услышала знакомый до дурноты сладкий запах.

— Очень надеюсь его слушать.

* * *

Спустя час причитаний у брата Арсения, кажется, закончился словарный запас, каким можно было бы описать безрассудство и опасность вечерних прогулок трех молодых аристократов без надзора или телохранителей.

— Какой нонсенс! — он снова недовольно тряхнул головой. — Вы подставили под удар не только свою честь, но и честь ваших сервитуариев! Подумать только — наследники Великих Домов выбрались в окно, как какие-то воры! А потом одни решили в таком виде отправиться на ночную прогулку, еще и в Симпецию. Да еще и моего господина покалечили…

— Я поскользнулся, — прохрипел Ари, стиснув зубы, пока София обрабатывала его ногу.

Женщина то и дело бросала на меня сердитые взгляды. И то, что она не произнесла за весь вечер ни слова, говорило лишь об одном — буря грянет дома, вдали от посторонних глаз.

— Вы же знаете, какие у вас хрупкие кости, — продолжил причитать Арсений. — А если перелом? А если не получится ногу срастить правильно…

— Нет тут перелома, — сердито буркнула Оре. — Просто сильный ушиб. Припарки, мази, покой — и через пару недель господин Хус будет на ногах.

Пока старик-сервитуарий искал новые претензии, голос подал брат Матиас.

— Я тоже не ожидал от вас такой выходки, молодая госпожа, — он сверлил взглядом Аду. — Вы и так не славились покладистым нравом, но ваш отец убедил меня, что жизнь отдельно от вашей семьи пойдет вам на пользу. Однако теперь я вижу, что ваша матушка была права — за вами нужно круглосуточное наблюдение и полный контроль за тем, чем вы заняты.

— Не твое дело, чем я занимаюсь в свое свободное время. Ровно, как и не дело Джамилии, — огрызнулась Ада, на что Матиас лишь так и застыл с открытым ртом.

— Это все дурное влияние вашей воспитанницы, София, — обвиняющим тоном заметил Арсений, и та, опешив, повернулась.

— Прошу прощения?..

— Господин Хус был хорошим, послушным, тихим мальчиком до того, как в Столице не начал водить дружбу с этой… юной госпожой.

— Точно-точно, — поддакнул Матиас, обрадовавшись, что теперь появился виновник. — Госпожа Набелит тоже резко изменилась после того, как начала общаться с госпожой Кустодес. Это все недостаток вашего воспитания, сестра! Впрочем, это можно списать на ваш возраст — все-таки не стоило поручать в первые воспитанницы сразу же такую… непростую семью. Здесь нужна была жесткая твердая рука, а не потакание желаниям вашей воспитанницы.

— Да как вы смеете меня в чем-то упрекать, — зашлась Оре, побелев от праведного гнева. — И уж тем более в чем-то упрекать юную госпожу! Не спорю, за такой проступок она должна понести наказание, но они же не совершили какого-то преступления, чтобы так осуждать их.

Я содрогнулась под тяжестью брошенных обвинений — София и не понимала, насколько попала в точку. Она, прищурившись, продолжила свою тираду:

— Или хотите сказать, что никто из всего перечня ваших воспитанников ни разу не сбегал на ночные прогулки? Что ни разу юные господа не были замечены на красных улицах, а молодые незамужние дамы всегда отличались только благочестивым поведением? И всегда подобные поступки вы расценивали исключительно, как свою собственную некомпетентность?

Укоренные, сервитуарии ничего так и не ответили Софии. Дарен и Максимилиан продолжали хранить молчание, внимательно наблюдая за происходящим.

— Это была моя идея, — подала голос Ада. Я подняла на нее удивленные глаза. — Мне хотелось немного… свободы, и предложила друзьям пойти со мной в город на празднества, чтобы… Чтобы посмотреть, как развлекается простой народ. Вся вина целиком и полностью на мне, не надо обвинять ни в чем ни Ари, ни Камиллу.

Я глянула на парня, но тот так ни разу за вечер не поднял глаза, виновато уставившись в пол.

— Это прекрасно, что вы осознаете свою ответственность, моя дорогая, — сухо сказала София. — Однако же у них есть своя голова на плечах. Они знали, чем могла обернуться подобная выходка, если бы вас кто-то заметил или, не приведи Император, с вами что-то случилось. Но не проявили благоразумие, не отказались и не отговорили вас от этой затеи. За их выбор им полагается такое же взыскание, после которого, я надеюсь, все вы будете впредь больше думать о последствиях своих решений.

Когда очередная порция упреков и обвинений были вылиты на нас, как ушат нечистот, София закончила обрабатывать ногу Ари и царапину Ады, нас попросили спешно собраться и покинуть поместье. Мы с набелиткой отправились переодеваться, чтобы поскорее избавиться от мерзко пахнущих одежд, но с Ари так и не вышло поговорить — почти сразу же он, все еще опираясь на плечо Арсения, вышел во двор, так и не удостоив нас взглядом.

И все же, никакие упреки и наказания сейчас не имели для меня никакого значения. Все мои мысли были заняты тем, что мы увидели в лаборатории. То, что