31 января 1918 г. Вчерашний германский воздушный налет начался в 23.30 и закончился в 1.30 ночи. Было очень шумно. Ночь была лунная и звездная, и я видел несколько освещенных самолетов и слышал взрывы бомб или снарядов, но потом вернулся в постель. Сегодня видел воронку, похожую на кроличью нору, напротив отеля «Амбассадор», совсем рядом с парком. Очевидец-полицейский и садовник сказали мне, что туда упал французский 75-мм снаряд. Он не разорвался, а скатился под решетку водостока. На площади Согласия собралась слишком плотная для меня толпа, чтобы посмотреть остатки французского самолета, который перевернулся и упал. Один из летчиков получил тяжелые, а второй — легкие ранения. Первый в госпитале, второй сейчас в «Крийоне»; ему уже лучше. При падении самолет задел одну из высоких колонн с шаром и острием наверху и кораблем — гербом Парижа. Шар сбит, колонна пострадала. По словам полицейского, потери составили около 400 человек. Один из сотрудников канцелярии утверждает, что разбомбили два дома рядом с тем местом, где он живет. 20 убитых и раненых. Ни один германский самолет не сбит. Возможно, сегодня будет еще один налет, если погода останется хорошей и ясной.

Сын Люина, герцог де Шеврез, погиб при крушении самолета в Шантийи. Он был пилотом. Летчик-наблюдатель тоже погиб. Одно время сын Люина был приписан к нашему 10-му гусарскому полку. Мне так жаль его родителей!

Со вчерашнего дня читаю репортаж в «Таймс» о докладе Смэтса. То, что он сказал о Германии и Африке, о ее планах и необходимости не отдавать ее владения, замечательно.

1 февраля 1918 г. Очень тяжелый налет. Потери скрываются. Все жалуются, что не хватает французских самолетов для защиты Парижа. У мадам де Бретейль разбиты все окна; на авеню де ля Гран Арме разбомбили дом (два верхних этажа). Разрушения в госпитале Вальде-Грас, а также на Афинской улице; на улице Сосе неподалеку отсюда упала неразорвавшаяся бомба.

Здесь Марк Сайкс; теперь он помощник заместителя министра в распоряжении Министерства иностранных дел. Он отвечает за Палестину, Хиджаз, Сирию и т. д. После пребывания с миссией в Петербурге он все время говорит, что там начнется такой же террор, как в 1793 году во Франции, и что в числе жертв могут оказаться сотрудники британского посольства.

Я виделся с человеком, осведомленным о «судебных делах». По-моему, Кайо ни в коем случае не оправдают. Мне объяснили, что Сенат в качестве высшего суда предпочтительнее трибунала по следующим причинам: после дела Дрейфуса радикальные партии наверняка отнесутся с подозрением к вердикту трибунала. Трибунал состоит из семи офицеров. Если трое из них выступят за оправдание, обвиняемого оправдают. Скорее всего, ни один из семи судей не служил в регулярной армии; возможно, они представляют территориальные войска и заражены теми или иными предубеждениями. Если же высшей инстанцией станет Сенат, все, кто выступал в суде первой инстанции, выступят и там, а вердикт будет вынесен абсолютным большинством. Боло обвиняют в «коммерции» с врагом, но не с целью государственной измены, например подрыва союзов Франции. Кайо обвиняют в «коммерции» и интригах с вражескими агентами с изменнической целью лишить свою родину определенных союзов, чтобы самому прийти к власти.

Только что видел в «Тан» извещение о смерти Альфреда Ротшильда.

Ллойд Джордж уехал в Англию прямо из Версаля. Ходят слухи об ожесточенных стычках между двумя премьер-министрами — сомневаюсь, что это правда.

4 февраля 1918 г. Сегодня у меня долго был Милнер. Он надеется, что Клемансо останется у власти до конца войны. Он держался весьма любезно. Россию считают бесполезной; разве что царящий в ней хаос помешает заключить сепаратный мир и отвлечет немцев. Большевизм — заразная болезнь, которая, можно надеяться, распространится на Германию и Австрию. Однако Антанте придется ввести старомодный карантин, чтобы уберечься от инфекции. Пишон говорит, что у Клемансо и Ллойд Джорджа возникли небольшие разногласия, но в целом Клемансо доволен. Пишон считает, что положение в Англии весьма серьезно. Робертсон не боится премьер-министра и высказывается откровенно.

5 февраля 1918 г. Заинтересованные лица во Франции как будто довольны итогами Версальских конференций. Акции Фоша — Уилсона идут вверх, а акции Робертсона — Хейга идут вниз. Правда, не похоже, чтобы кого-либо из них отстранили от руководства. Вчера Жюль Камбон читал мне письмо из Лондона, в котором содержатся намеки на частную встречу в Швейцарии с Чернином[477], однако от этой идеи пришлось отказаться.

Социалисты намерены «сделать запрос» в правительство, уверяя — несмотря на отрицания коменданта Парижа, — что заместитель военного министра пытался диктовать ему, кто должен председательствовать на процессе Кайо. Уинстон Черчилль сказал Полю Камбону, что, когда он был здесь некоторое время назад, он заметил здесь больше подавленности, чем в Англии. Впрочем, недавний визит убедил его в обратном, и ничто не может быть лучше нынешних настроений во Франции. Позиция фракции Гендерсона в Лейбористской партии вселяет тревогу.

6 февраля 1918 г. Вчера за ужином видел посла Маклакова с сестрой. Ей около 40 лет, и она очень умна. У нее очень славянская внешность. Маклаков тревожился из-за того, что мы завязали отношения с большевиками, которые, по его словам, долго не продержатся. Он подробно объяснил Милнеру безумие и недостатки таких отношений; наверное, то же самое сделал Извольский. В Англии Лейбористская партия склоняет правительство к странным поступкам.

Судя по всему, многие здесь считают, будто положение Ллойд Джорджа пошатнулось. Сейчас не время производить перемены. Будем надеяться и молиться, что Гендерсон и компания не собьют Лейбористскую партию с пути.

7 февраля 1918 г. Вчера ужинал в «Рице» как гость Бигема. Другими гостями были Эйлин Сазерленд[478], которая для поправки здоровья едет на юг, мисс Теннант, одна из служащих Бигема, сэр Чарльз Эллис и английская или американская жена старшего сына римского синдика Колонны. В разговоре всплыла тема танцев во время войны. Воспользовавшись случаем, я сказал, как отрицательно французы сейчас к ним относятся и как жаль, что англичане в Париже оскорбляют французов тем, что ходят в дома, где устраивают танцы. Герцогиня заметила: она была на танцах в Лондоне ради своей воспитанницы, но в Париже она на танцы не ходит. Я выразил радость и заметил, что, по моим сведениям, сейчас и в Англии власти не одобряют такого рода развлечений. Это ей известно.

8 февраля 1918 г. В петербургских газетах объявлено, что великий князь Николай Константинович умер в ссылке в Ташкенте и что неизвестные ограбили часовню при дворце великой княгини и похитили драгоценности. В ту же ночь ограбили 14 ювелирных магазинов, 17 magasins de nouveautés[479] и четыре аптеки.