— Вернулась к мужу и сыну?

— Бог её знает, — пожал плечами Жур. — Во всей этой истории настораживает поспешность, с которой Сторожук решила избавиться от дома и покинула Трускавец.

— А может, из-за того, что была не только любовницей, но и соучастницей Рогового? — высказал предположение Кичатов. — Вот и пытается скрыться.

— Все может быть, — раздумчиво произнёс Жур. — Перед отъездом Сторожук сняла все свои сбережения. И знаете сколько? Восемьдесят семь тысяч!

— Ничего себе! — присвистнул подполковник. — От трудов праведных таких денег иметь не будешь.

— Но это, кажется, не все, — продолжал капитан. — Крицяк намекнула, что у Орыси имеются ещё вклады, но в других городах.

— По-моему, Виктор Павлович, вам придётся отправиться в Средневолжск,

— сказал Кичатов.

— Да, надо выяснить, чем она там занимается, — согласился Жур. — И вообще не мешает поговорить.

— Ладно, окончательное решение по этому вопросу мы согласуем с Игорем Андреевичем… Больше у вас новостей нет?

Оперуполномоченный уголовного розыска только отрицательно покачал головой.

Они подошли к гостинице. Кичатов оформился, взял у дежурной по этажу ключ от номера и первым делом заказал по междугородному телефону Южноморск. Дали быстро. Дмитрий Александрович подробно рассказал Чикурову о своих подозрениях, возникших после встречи с Костенко.

— Постарайтесь как можно скорее переслать мне снимок Рогового и отпечатки пальцев той женщины, — попросил начальник следственно-оперативной группы.

— Хорошо! — ответил подполковник и перешёл к вопросу об Оресте Сторожук и стоит ли Журу лететь в Средневолжск.

— Стоит, и незамедлительно! — решил Игорь Андреевич. — Мне кажется, она знает немало.

Закончив разговор, Кичатов сказал Журу:

— Так что дорога ваша, Виктор Павлович, лежит к берегам Волги.

— Пойду рассчитаюсь за гостиницу, — поднялся Жур.

А через сорок минут Кичатов прощался с ним у автобуса, отправлявшегося во львовский аэропорт. Капитан увозил с собой полученные от Костенко фотографии. Он должен был передать их для Чикурова с экипажем рейсового самолёта, улетающего в Южноморск.

— Не волнуйтесь, сегодня же Игорь Андреевич будет держать их в руках,

— заверил Жур подполковника.

Но Кичатов все равно волновался. Но не потому, что сомневался в оперативности Виктора Павловича, а переживал, верны ли его догадки или нет.

На следующий день Дмитрий Александрович не выходил из своего номера — боялся проворонить звонок из Южноморска. Даже обедать не пошёл. И вот наконец около трех часов позвонил Чикуров.

— Поздравляю! — после взаимного приветствия несколько торжественно произнёс Чикуров. — Вы оказались правы. Отпечатки пальцев на пачке сигарет с гашишем из пиджака Сегеди и на замке от чердачного люка идентичны отпечаткам пальцев Пузанкова… Утопленника.

И хотя Кичатов ожидал такого сообщения, но все равно не сдержался и взволнованно переспросил:

— Это точно?

— Точно, точно! — засмеялся Игорь Андреевич. — Не подвела вас интуиция.

— Просто вспомнил Катеньку, сберкассу. Ну и связалось все в голове… А как насчёт Рогового? — с нетерпением спросил Кичатов.

— И тут попадание в десятку, — ответил Чикуров. — Как вы и предполагали, неизвестный, выловленный рыбаками под Южноморском и притворявшийся глухонемым, оказался Роговым! Медсёстры и Табачникова опознали его с первого взгляда. Сосед по палате — тоже.

— А Великанов опознал?

— К нему до сих пор врачи никого не пускают. Ему уже лучше, но окончательно в себя артист пока не пришёл.

— Как вам нравится поворот дела? — спросил Кичатов. — Интересно, кто убрал Пузанкова? И за что?

— Да, вопросы, вопросы… — вздохнул Чикуров. — Например, откуда у Рогового-Барона столько золота? Почему он бросил его в больнице, когда сбежал?

Они обсудили вновь открывшиеся обстоятельства, наметили планы на ближайшее время.

— У вас теперь задача номер один — допросить Рогового, — сказал в заключение Игорь Андреевич.

Простившись с ним, Кичатов уже через пятнадцать минут был у Костенко. Следователь вёл допрос свидетеля, но поняв по возбуждённому виду подполковника, что имеются важные вести, отпустил допрашиваемого.

— Ну, Павел Иванович, даже не знаю, с кого причитается, с вас или с меня, — сказал Кичатов и поведал о том, что вскрылось в Южноморске по поводу Чёрной вдовы.

Костенко был буквально ошарашен тем, что это оказалась не женщина, а переодетый мужчина. Он долго охал и сокрушался, как мог так опростоволоситься.

Дмитрий Александрович поделился второй новостью, что медперсонал южноморской больницы опознал Рогового-Барона.

— Теперь, Павел Иванович, нужно разбиться в лепёшку, но найти и задержать его! — закончил подполковник.

— Задержать? Не надо, — сказал Костенко. — Больше он никуда не убежит…

— В каком смысле? — не понял Кичатов.

— В прямом. Сергей Касьянович Роговой успокоился навечно, — торжественно произнёс следователь прокуратуры. — Инфаркт! Смерть! — он протянул Кичатову справку, которая удостоверяла, что останки некогда грозного главаря банды захоронены на Лычаковском кладбище в городе Львове.

— Захоронение состоялось второго ноября, — потряс бумажкой Кичатов. — А вы только что узнали?

— Так уж иной раз получается, — развёл руками Костенко. — Слава богу, что мы не успели объявить всесоюзный розыск! В «Крокодил» попали бы, это точно! — И вдруг сказал с улыбкой: — А ведь причитается с меня!

— Да? — машинально откликнулся Кичатов, мысли которого были заняты тем, какое осложнение для него и Чикурова принесла смерть Рогового.

— Такой груз сняли с моих плеч, даже не представляете! — продолжал Костенко. — Ведь дело об убийстве Сегеди у меня в производстве с мая. Целых шесть месяцев! Начальство уже плешь проело. Все сроки истекли. Да что вам объяснять, сами знаете!

Да, Кичатов отлично понимал, что такое повисший на тебе «глухарь».

— И сколько у вас ещё дел? — полюбопытствовал он.

— Аж целых пять! — растопырил пальцы Костенко. — Так что баба с возу — кобыле легче, — радовался он. — Теперь сам бог велит прекратить дело, так?

— Да, — согласился подполковник, понимая, почему так повеселел коллега. — Но бумага бумагой, а все-таки не мешало бы уточнить подробности, как умер Роговой-Барон, кто его похоронил.

— Конечно, конечно, — закивал Костенко, пряча справку в папку с делом.

— Может, съездим во Львов? — предложил Кичатов.

— Давайте съездим. И поставим точку. — Павел Иванович потряс в воздухе папкой.