— Понятно. А кто непосредственно убрал Сегеди? Сам Роговой — Барон?

— Нет, обычно такие дела — припугнуть, проучить, устранить — Роговой поручал кому-нибудь из прихлебателей. К сожалению, мы в самом начале упустили драгоценное время! Увлеклись… Но слишком очевидный и лёгкий путь, увы, чаще всего заводит в тупик.

— Вы имеете в виду версию насчёт Скворцова-Шанявского?

— Да. На первых порах все как будто сходилось. Профессора застали в квартире Сегеди через считанные минуты после того, как хозяина выбросили из окна — раз! И мотив был весьма убедительный — ревность. Это два. Но Скворцов-Шанявский начисто отрицал свою вину. И действительно, стали разбираться, поняли, что нас ввело в заблуждение роковое совпадение. Так что перед Скворцовым-Шанявским пришлось извиняться.

Следователь Трускавецкой прокуратуры вздохнул.

— Ну а дальше? — нетерпеливо спросил Кичатов.

— Дальше открылись весьма любопытные факты. Оказывается, до прихода профессора у Сегеди находился ещё один человек. Женщина.

— Каким образом установили это? — продолжал расспрашивать подполковник.

— Когда в квартире Сегеди разыгралась трагедия, сосед фотографа по лестничной площадке вышел покурить: жена выгоняла, потому что в доме был грудной ребёнок. Дымил он обычно наверху, под самым люком на чердак. — Костенко взял лист бумаги и продолжал рассказ, иллюстрируя его рисованной схемой: — Вот смотрите, Дмитрий Александрович, это лестничная площадка девятого, то есть последнего, этажа, куда выходит дверь Сегеди. Вот сюда наверх ведёт лестница… Это место, где курил сосед… Так вот, он как раз кончил курить и стал спускаться вниз по лестнице, а навстречу ему женщина. Он ещё удивился, чего ей надо наверху? Чердак заперт на висячий замок, потому что там дорогое электронное оборудование для телевизионной антенны общего пользования… Сосед подумал: может, она тоже хочет покурить? К сожалению, эти сведения стали нам известны лишь через несколько дней.

— А кроме этого куряки ещё кто-нибудь видел женщину?

— Нет.

— Странно, — удивился Кичатов. — Как я понял из показаний свидетелей, почти все жители подъезда не спали до поздней ночи. И внизу, у входа, стояла возбуждённая толпа… Как же преступнице удалось прошмыгнуть незамеченной?

— А она покинула дом другим путём, — пояснил Костенко. — Сорвала замок, проникла на чердак и, по всей видимости, спустилась по пожарной лестнице.

— Ну а чем доказано, что эта гражданка была в квартире Сегеди?

— Как вы уже знаете из материала дела, в кармане пиджака Сегеди находилась пачка сигарет…

— С гашишем, — кивнул подполковник.

— Да, с «травкой», как её называют наркоманы, — сказал Костенко. — На пачке этой обнаружены отпечатки двух пальцев. На сорванном замке чердачного люка тоже были оставлены отпечатки. Правда, сильно смазанные, но один — большого пальца правой руки — сохранился более или менее отчётливо. Он совпал с отпечатком на пачке сигарет.

— Ясно… Но почему вы связываете эту женщину с Роговым?

— Есть основания, Дмитрий Александрович, — заверил Костенко. — Понимаете ли, имеются данные, что накануне убийства фотографа Роговой встретился во Львове с женщиной, которая по всем описаниям походила на ту, что видел сосед Сегеди. И по лицу, и по одежде.

— Выяснили, кто эта женщина?

— Увы, о ней сведениями не располагаем, — развёл руками следователь Трускавецкой прокуратуры. — Известна только кличка — Чёрная вдова.

— Чёрная вдова? — переспросил Кичатов. — Интересно, за что же она удостоилась её?

— Кто знает! — пожал плечами Костенко.

— А что вы можете сказать о Роговом?

— Хитёр, коварен, жесток, — выдал краткую характеристику Павел Иванович. — Словно тать, невидим и неслышим. То промелькнёт в Киеве, то оставит о себе слушок во Львове, то вдруг выяснится, что побывал в Ужгороде.

— Взглянуть бы на этого мафиози, — усмехнулся подполковник. — Фото есть?

Костенко открыл папку с делом, вынул из вклеенного туда конверта фотографию и протянул Кичатову.

Роговой был снят на улице среди толпы и, видимо, даже не подозревал, что его фотографируют. Жестокое волевое лицо, пронзительные глаза и пышные усы. На нем были галифе, сапоги и рубашка навыпуск, перепоясанная ремнём с металлическими накладками. Наряд нарочито вызывающий, однако он шёл Роговому, подчёркивая стройность крепкой фигуры.

— Передержали в проявителе, что ли, — заметил Кичатов. — Лицо как у негра.

— Отпечатали нормально, — сказал Павел Иванович. — Просто он такой смуглый.

— Да? — машинально произнёс Кичатов, внимательно вглядываясь в изображение Рогового — Барона.

«Смуглый, смуглый, — повторял он про себя. — И этот резкий излом бровей, усы…»

Кичатову показалось, что в лице Рогового проскальзывают знакомые черты. А может, он уже слышал описание этих примет? Но когда? В связи с чем?

— А вообще, — прервал его мысли Костенко, — кто его видел, говорят, что Барон выглядит вполне даже импозантно. Этакая благородная седина на висках…

Последний штрих — как короткое замыкание. Дмитрий Александрович вспомнил!

— Павел Иванович, — скрывая волнение, сказал Кичатов, — мне нужен снимок Рогового.

— Ради бога! Отпечатать — пара пустяков, — с охотой откликнулся Костенко. — А что, есть идея?

— Хочу кое-что проверить, — уклончиво ответил подполковник.

Следователь прокуратуры не стал любопытствовать дальше. Кичатов попросил и отпечатки пальцев Чёрной вдовы.

Насчёт этой гражданки у Дмитрия Александровича возникла мысль, которой он тоже до поры до времени не хотел делиться с Костенко: а вдруг не подтвердится?

Павел Иванович обещал фотографии через час, и Кичатов поспешил в горотдел внутренних дел, где его ждал капитан Жур. Они направились в гостиницу, и по дороге подполковник пересказал разговор с Костенко. Поделился он с капитаном и своими соображениями.

— Здорово вы додумались! — загорелся оперуполномоченный уголовного розыска. — Это же, это… Представляете, если подтвердится?

— А если нет? — охладил его пыл Кичатов. — С фанфарами подождём, лучше поделитесь, что вам удалось узнать у Крицяк.

— Понимаете, Дмитрий Александрович, как только Ореста Сторожук вернулась из Южноморска, она тут же разогнала всех курортников, даже не взяв плату за последние дни пребывания.

— Что так? — удивился следователь. — Испугалась наказания за нетрудовые доходы?

— Крицяк говорит, что Орыся была сама не своя. В один день собралась и укатила, оставив тёте Кате доверенность для ведения дел по продаже дома.

— Куда она уехала?

— Не сказала. Но сегодня звонила по междугородному телефону, спрашивала, нашла ли Крицяк покупателя. По этому звонку удалось установить, что Сторожук находится в Средневолжске.