Пересекая по тропинке сад, Хью с разочарованием заметил свет за шторами. Значит, Нора не спит. Он тихо повернул ключ, проскользнул в прихожую, разделся и зашел в гостиную. К его удивлению, он увидел, что на диване сидят три мальчика в пижамах и рассматривают книжку с картинками. Но гораздо сильнее его удивила Мэйзи, сидевшая рядом с ними и читавшая эту самую книжку.

Увидев его, все три сына подпрыгнули и побежали к нему. Он обнял и поцеловал их по очереди: самого младшего, Сола, затем Сэмюэла и под конец одиннадцатилетнего Тоби. Двое младших просто радовались его появлению, но во взгляде Тоби читалось какое-то напряжение.

– В чем дело, старина? – шутливо обратился к нему Хью. – Что-то случилось? Где мама?

– Уехала за покупками, – сказал он и разрыдался.

Хью обхватил его плечи рукой и посмотрел на Мэйзи.

– Я пришла примерно в четыре часа. Наверное, Нора уехала сразу после тебя.

– Она оставила их одних?

Мэйзи кивнула.

Хью рассердился. Дети провели дома одни почти весь день. С ними могло случиться все, что угодно.

– Как она могла так поступить?! – с негодованием воскликнул он.

– Она оставила записку, – сказала Мэйзи, протягивая ему конверт.

Хью открыл его и прочитал единственное слово в письме: «ПРОЩАЙ».

– Оно не было запечатано. Тоби его прочитал и показал мне.

– В это трудно поверить, – сказал Хью, но едва вымолвил эти слова, как почувствовал, что, напротив, поверить в это было проще простого. Нора всегда ставила превыше всего свои желания, а к детям особой привязанности она не испытывала. Наверное, она решила уехать к отцу.

А записка говорила о том, что возвращаться она не намерена.

Хью даже не знал, что и думать.

Первым делом нужно позаботиться о мальчиках. Нельзя показывать им, что он расстроен, иначе это огорчит их еще больше. Пока что следует забыть о своих чувствах.

– Вы засиделись допоздна. Пора спать! А ну, марш в кровать!

Он проводил их до лестницы на второй этаж. Сэмюэл с Солом спали в общей спальне, а Тоби в отдельной комнате. Хью подоткнул одеяла малышей, а потом вернулся к старшему и склонился над ним, чтобы поцеловать.

– Миссис Гринборн такая мировая, – сказал Тоби.

– Я знаю. Она была женой моего лучшего друга Солли. Но он умер.

– И хорошенькая.

– Ты действительно так считаешь?

– Да. А мама вернется?

Как раз этого вопроса Хью и боялся.

– Конечно, вернется.

– Правда?

Хью вздохнул.

– Сказать по правде, старина, я не знаю.

– А если не вернется, то пусть за нами присматривает миссис Гринборн, ладно?

«Устами младенца глаголет истина», – подумал Хью, но уклонился от ответа.

– Она управляет больницей. Ей и так приходится заботиться о пациентах. Не думаю, что у нее будет время приглядывать еще и за такими сорванцами, как вы. Ну ладно, хватит вопросов. Спокойной ночи.

Тоби, казалось, не убедили его слова, но настаивать мальчик не стал.

– Спокойной ночи, папа.

Хью задул свечу и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Мэйзи приготовила какао.

– Я думаю, тебе не помешало бы бренди, но я его не нашла.

Хью улыбнулся.

– Мы, представители низшего среднего класса, не можем позволить держать в доме дорогие спиртные напитки. А вот какао – в самый раз.

Кофейник с чашками стояли на подносе, но никто к ним не притронулся. Хью с Мэйзи стояли посреди комнаты и смотрели друг на друга.

– Я прочитала в дневной газете об убийстве и приехала, чтобы проверить, не случилось ли с тобой чего, – сказала Мэйзи. – Дети были одни в доме, и я сварила им суп. Потом мы ждали тебя.

Она закончила скромной улыбкой, словно предлагавшей Хью продолжить рассказ.

Его вдруг охватила дрожь. В поисках опоры он взялся за спинку стула.

– Денек выдался еще тот, – сказал он неровным голосом. – Мне как-то не по себе.

– Тебе лучше присесть.

Но Хью не сел, а неожиданно обвил ее тело руками, всецело охваченный вспыхнувшим чувством.

– Обними меня, – попросил он.

Она прижала его к себе.

– Я люблю тебя, Мэйзи. И всегда любил.

– Я знаю.

Он посмотрел ей в глаза, поблескивавшие от слез. Одна слезинка не удержалась и скатилась по щеке. Он поцеловал след от нее.

– Наконец-то, – сказал он. – После всех этих долгих лет.

– Давай сегодня ляжем вместе, Хью, – предложила она.

Он кивнул.

– И с этой ночи всегда будем спать вместе, – добавил он и снова поцеловал ее.

1892 год

Из газеты «Таймс»:

НЕКРОЛОГИ

30 мая после продолжительной болезни в своей резиденции в Антибе во Франции скончался граф Уайтхэвен, бывший старший партнер Банка Пиластеров.

– Умер Эдвард, – сказал Хью, просматривая газету.

Рядом с ним в купе сидела Мэйзи в желтом летнем платье в красный горошек и в желтой шляпке с лентами. Они ехали на церемонию окончания учебного года в Уиндфилдской школе.

– Он, конечно, был еще той свиньей, но его мать будет скучать по нему.

Последние полтора года Августа с Эдвардом жили вместе на южном берегу Франции. Несмотря на произошедшее, синдикат выделил им такое же содержание, как и остальным Пиластерам. Оба были инвалидами: Эдвард страдал от последней стадии сифилиса, а у Августы сместились позвонки, и она почти все время проводила в кресле на колесах. Хью слышал, что, несмотря на болезнь, она стала своего рода некоронованной правительницей английского сообщества в той части света: сватала молодых людей, разрешала споры, устраивала общественные мероприятия и следила за соблюдением этикета.

– Он любил мать, – сказал Хью.

Мэйзи с легким удивлением посмотрела на него.

– Зачем ты это говоришь?

– Это единственное, что можно сказать о нем хорошего.

Она нежно улыбнулась и поцеловала его в нос.

Паровоз с пыхтением подъехал к станции Уиндфилд, и они вышли. Тоби закончил свой первый год обучения, а для Берти этот год был последним. День выдался теплым, ярко светило солнце. Мэйзи открыла солнечный зонтик – из того же шелка в горошек, как и ее платье, – и они пошли к школе, держась за руки.

За последние двадцать шесть лет здесь многое изменилось. Их старый директор, доктор Поулсон, давно скончался, и школьный двор украшала его статуя. Новый директор по-прежнему ходил с внушительной тростью в руке, которую они называли Хлестуном, только пускал ее в ход значительно реже. Спальня четвероклассников до сих пор находилась в здании бывшей молочной фермы у каменной часовни, но рядом с ним построили новое учебное здание для всех школьников. И преподавали теперь здесь лучше: Тоби с Берти изучали не только латынь с греческим, но и математику с географией.