— Если в поле зрения ваших офицеров до сих пор оказывались женщины только двух категорий — добропорядочные матери или развратные шлюхи, то при чем же здесь я, господин полковник? Я не то и не другое, но такова уж моя судьба.

— Одна-единственная ласточка весны не делает, — буркнул Барклей, одновременно злясь и побаиваясь связываться с протеже самого Лласара Урграйна.

Тем вечером Лалил не стала терзаться предчувствиями, навеваемыми невероятной красоты закатами. Надоело! «Пора действовать!» — сказала она себе, копируя интонации лорда Джевиджа, докурила последнюю, подаренную полковником сигару и отправилась в свою конуру: собирать вещички, чистить оружие и придумывать речь, с которой обратится к полковнику.

Надо сказать без ложной скромности, речь вышла роскошная, просто великолепная! За половину долгой осенней ночи еще и не то можно придумать.

Вот только не довелось мис Лур зачитать ее многоуважаемому полковнику. Тоже, видно, не судьба. Или все-таки Судьба?

Утром, едва Лалил высунула носик из двери своего обиталища, как сразу поняла — что-то случилось, пока она спала. Что-то до крайности важное.

— Дык на рассвете на наш пикет вышел эрройя по имени Лис. Вся суматоха из-за него, — любезно пояснил рябой сержант Оску, исполнявший обязанности ее личного сторожа.

— А что случилось?

— Нам пока никто не доложился, мис, мы — люди маленькие.

Маленьким Оску выглядел только против коня-тяжеловоза и то лишь на первый взгляд. Но если присмотреться повнимательнее… Словом, Лалил не стала продолжать расспросы, а направилась прямиком к полковнику. Зря она, что ли, речь придумала?

Но все загодя подготовленные слова вылетели у нее из головы, едва только из-за двери в кабинет донесся злой и хриплый голос эрройя:

— Чем я докажу?! Записки от маршала Джевиджа маловато будет?

Адъютант полковника Барклея даже глазом моргнуть не успел, когда мис, точно бодливая коза, подпрыгнула на месте и с разбегу врезалась в тяжелую створку дверей.

Пушечное ядро, а не женщина! Нет! Еще хуже — картечная граната!

— Что с лордом Джевиджем? Где он? Где миледи? Они нашли малыша? Говорите!!! Да не молчите же!

— Мис Лур! — возопил Барклей. — Кто вас пустил? Вам здесь не место! Это не вашего ума и компетенции дело…

— Не моего ума?! Не в моей компетенции?!

Когда требовали обстоятельства, Лалил умела продемонстрировать бурный темперамент, доставшийся ей в наследство от любвеобильных прародительниц. На солдафонов прекрасно действует тактика словесной картечи, когда в разные стороны летят вопросы, обвинения, подозрения и угрозы, не признавая ни правых, ни виноватых. А вот когда пройдет первый шок, тогда следует окатить сбитых с толку мужчин ледяной водой письменного приказа за подписью самого всемогущего командора Урграйна. Под пикантным соусом демонстрации краешка туго зашнурованного корсета, из глубин которого извлекается сей документ, самое то, чтобы сразить наповал.

— Извольте ознакомиться, господин полковник!

«Подательнице сего мандата, девице Лалил Мартри Лур, предоставить все возможное содействие, помощь и поддержку, дабы облегчить и ускорить исполнение возложенной на нее ответственной миссии. Неподчинение и противление ее приказам приравнивается к мятежу и бунту. Подписано утром десятого дня третьей недели месяца нэнил сего года командором Тайной службы Его императорского величества генерал-лейтенантом Лласаром Урграйном собственноручно». Печать и подпись.

От мандата пахло преступно дорогими духами, но в голове у Эйса Барклея помутилось не от нежного, тонкого запаха. Он вдруг представил себе, что именно расскажет мис Лур своему шефу, как пожелает описать свое пребывание в форте Алике, и ему стало дурно.

— Чего же вы хотите, мис Лур? Какого содействия и помощи?

— Не я, а лорд Джевидж. Это он сейчас вместе с гарнизоном форта Арменд отражает атаки кехтанских захватчиков. И он зовет вас на помощь, полковник! Он, а не я.

— Никто и не собирался отказывать ему, но…

— Не может быть каких-то «но», — прошипела ошпаренной кошкой Лалил и медленно, с чувством и расстановкой отчеканила: — Я, подательница сего мандата, требую от вас выступить в направлении форта Арменд. Немедленно, сегодня, сейчас же!

Откуда взялся этот властный голос, откуда повелительные интонации, где пряталась уверенность в своем неотъемлемом праве командовать этими сильными мужчинами, Лалил и сама не знала.

— Мис, вы не можете… Мой долг…

— Я? Я могу, я должна, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы спасти лорда Джевиджа, миледи и маленького Диана, а также всех тех людей — солдат, беженцев, эрройя — всех, кто сражается в Арменде. И это — мой долг.

И ничего тут против не скажешь. Собственно же говоря, полковник Барклей и не собирался отказывать осажденным в помощи, он был человеком честным и знал, что сам погибай, а товарища выручай!

— Я не оставлю Его высокопревосходительство в беде, мис, — серьезно сказал он. — И не потому, что у вас в руках мандат. Он сделал для Эльлора, для армии много хорошего, теперь пришло время отдать часть долга. Не так ли, господа офицеры?

Эйс оглядел своих подчиненных, и даже Ирикки не осмелился на неуместную шутку под таким тяжелым взглядом.

Возражений не последовало. Восторгов, правда, тоже, но приказы командования не обсуждаются, а исполняются.

Отделения строились повзводно, те, в свою очередь, поротно, четыре роты составляли эскадрон, из трех эскадронов состоял Пятый кавалерийский полк вооруженных сил Его императорского величества Раила Второго. И пусть солдаты не слишком жаловали униформу, а их лошади не отличались статью и однородной мастью, как в иных полках, но у каждого кавалериста имелись отличная винтовка или карабин и до отказа набитые патронами ремни. А главное — они умели прекрасно ими пользоваться в бою.

— Мы идем на выручку нашим товарищам по оружию, нашим братьям и сестрам, осажденным кехтанцами в форте Арменд! — сообщил полковник Барклей, выступая перед строем. — И мы их спасем!

Солдаты дружно взвыли по-волчьи, подражая боевому кличу эрройя, но в воздух палить не стали, экономя патроны для подлых захватчиков-кехтанцев.

Горнист сыграл «Равнение на знамя», знаменосец развернул стяг.

— Да здравствует император! — крикнул Эйс и скомандовал: «Вперед», уже разворачивая лошадь.

Рядом с ним, по правую руку ехала мис Лалил Лур в самой своей красивой юбке, франтовской курточке и самой шикарной шляпке на этом берегу Сэллима.

Ехала и думала, что не зря умные люди говорят: «Иногда стреляет даже ржавое ведро и цветет черенок от лопаты». Иногда достаточно просто исполнить свой долг, чтобы почувствовать себя равной среди равных. А еще Лалил думала о том, что больше никогда, даже мысленно, не назовет себя шлюхой и никому не позволит. Никогда!