Арно поднялся с лавки. Он был крепким, высоким и явно очень сильным мужчиной. В тагмах таких как он обычно ставили в первый ряд второй линии.

— Да, чуть не забыл, чтобы не происходило, руки у нас распускать можно, только если я так скажу. Всем понятно?

Ветераны закивали.

— Ну вот, как бы сказал бы Лифут, сука, и славно.

Покинув «Латрийского винолея» они направились не в глубь квартала, как думал Скофа, а напротив, в сторону Царского шага. Подойдя почти к самой главной улицы города, Арно свернул в неприметную подворотню, над которой висела вывеска изображавшая мешочек, весы и горстку монет. «Ростовщик», тут же промелькнула мысль в голове ветерана. Он хорошо знал такие вывески. Успел на них насмотреться, пока закладывал добытые на войне трофеи. С самого детства он отлично знал — каждый ростовщик был бандитом похуже уличных громил. Ведь если преступников могли поймать и придать казни, то ростовщика защищали сановники и их закон. Так что побить или покалечить процентщика было делом благим. И сам Скофа даже порадуется долгожданному отмщению.

Возле желтой двери, на которой были выведены весы с горкой монеток, Арно остановился. Внимательно оглядев свой небольшой отряд, он негромко проговорил:

— Надеюсь, никто не успел забыть, о чём мы договаривались?

Ветераны замотали головами.

— А я всë равно напомню. Значит так, говорить буду я, а вы стойте и давите своим грозным видом. Если вам покажется, что что-то идет не так, что пора помахать кулаками, открыть рты или проявить самостоятельность — пихаете себе эти мысли в жопы и стоите смирнее прежнего, как на параде перед полководцем. Лады?

Четверка кивнула.

— Ну ладно, пусть Сатос порадует, а Моруф обойдет. Заходим.

Арно дернул за ручку и стремительно скрылся в дверном проёме. Следом за ним зашли фалаг, Тэхо и Мертвец. Скофа вошел последним.

За дверью оказалась просторная зала, стены которой были увешаны всякими безделушками. В углу, за небольшим столиком, на подушках сидел смуглый худой старик с красной повязкой на голове. Он был сутул, с длинными и тощими руками, которые оканчивались потемневшими ногтями, больше напоминавшими когти. Его выбритая челюсть сильно выступала вперед, а впалые глазницы, острые скулы и огромный нос делали его похожим на изголодавшегося грифа.

— Мактар Калок, — с улыбкой произнес Арно.

— Он самый, любезные. Деньги в рост, скупка украшений, закладных. Могу и долги вернуть за скромную долю.

— Значит, с адресом мы не промахнулись, — бандит подошел к нему поближе и поставил сапог на столик. — Ты ведешь дела на нашей земле, сэфт. И дела у тебя идут в гору.

— Боги милостивы. Да только, что тебе до моих дел, мальчик?

— Да то, старый, что дела в Каменном городе можно вести только с одобрения господина Сэльтавии и под его покровительством. А от тебя мы ни подарков, ни благодарностей, что-то не видели.

— Когда я открывал лавку, на этой земле не стояло таблички с именем твоего господина. Да и дела мои без всякого покровительства нормально идут.

— Это они раньше нормально шли, а сейчас могут и в бездну провалиться. Вместе с тобой и всей твоей лавочкой.

Старик пошамкал ввалившимися губами. Его затянутые белой пеленой глаза сощурились, а уголки губ расплылись в недоброй ухмылке. Сухая рука легла на маленький железный колокольчик и слегка его потрясла. Дверь за спиной ростовщика заскрипела, и в зал вошли четверо крепких мужчин сэфтской внешности.

— Был тут у нас недавно такой же соколик. Тоже всё важным ходил. Грозился, фуфырился. Обещал живьем в гробах схоронить. Так ему мальчики за спинку локотки завели, к земле личиком нагнули, штанишки приспустили и в жопку потрахали. Чтоб спесь сбить. Как он тогда верещал! Как пищал, как выл! Ух! Особенно когда мальчики на второй круг заходили. Аж уши закладывало! Так ему дырку пробурили, что в пору было затычку ставить.

Стоящие вокруг него бугаи громко зажрали, брызгая слюной и хлопая друг друга по плечам. Скофа чуть покосился в сторону Мицана — в руке Мертвеца появилась неприметная рукоятка маленького ножа. Ветеран тоже напрягся, прикидывая, на кого из мордоворотов стоит прыгнуть вначале, но Арно лишь презрительно сплюнул на пол.

— Слышь, мурло драное, если ты сейчас хайло не завалишь, мы тебя самого твоим молодцам в жопы по кусочкам запихаем. Ты ещё раз меня повнимательнее послушай, а то может у тебя от старости уши сгнить успели. Мы тебе не уличная шпана. Мы от господина Сэльтавии. Уяснил масштаб своего бедствия?

— Сразу уяснил, — проговорил тихим голосом старик. Его голова уткнулась в грудь, а бугаи за плечами перестали гоготать. Но стоило уголкам губ Арно поползти вверх, как ростовщик поднял голову и зашипел с нескрываемой ненавистью. — Уяснить то уяснил, да только испугаться никак не получается. Старый я слишком, чтобы от одного громкого имени жопку раздвигать, да в штаники сраться. Я хоть и сэфт, да только родился в Кере и жил до конца. До её падения, то бишь. Ох и чего я тогда только не насмотрелся. Помню, как в осаду мертвых лошадей ели и как по зову Благословенного Рувелии вспомнили, что мы — вольные люди и что у нас право есть. Помню, как всех посаженных из Кадифа воров и кровопийц мы на колья пересадили и их дома и деньги промеж собой поделили по совести. А потом помню, как кончилась наша вольница. Как солдаты ваши тайларские пришли и как под мечи целые семьи пускали. Много я тогда страха навидался. Особенно когда город наш второй раз жгли и с землей ровняли. Так что пуганный я. А с тех пор как жену да четырех дочурок похоронил, так и вовсе ни ножа, ни петли страшиться не получается. И уж кому-кому, а всякой уличной шпане у меня ещё хватит силёнок хер в горло запихать.

— Всегда знал, что в каждом этрике сидит предатель, — тихо проговорил бывший фалаг. — Все как один таите злобу на государство и только и ждете удобного часа, чтобы вонзить нам в спину нож. Даже в мирное время, даже живя среди нас, в наших же городах. Не надо было давать вам прав или оставлять Малые царства. Надо было всех вас резать или обращать в рабов.

— Ты что там бубнишь, болезненный? — проговорил старик.

— Про смерть твою он бубнит, Мактар, — проговорил Арно. — Знаешь кто эти ребята? Ты думаешь, что к тебе уличная шпана пришла, которая только лавочников пугать, да девок по тавернам щупать способна? А вот хер тебе. Это закаленные в сотни боев ветераны Великой войны в Диких землях! Гордость нашего государства. И после всей той херни, что ты тут наговорил каждый из них только и ждет от меня команды, чтобы с тебя, как с изменника, шкуру по лоскуткам спустить. Они-то готовы, вот только я — человек деловой и мирный. И я всё ещё думаю, что ты можешь и шкуру и лавку свою сохранить. Правда, уже на особых условиях. Так что, Мактар Калок, отдать мне им команду, или всё же договоримся?

Старик посмотрел на него ледяным взглядом. Губы его поджались, превратившись в тонкую бледную полоску, а пальцы задрожали.

— Убийц значит притащил?