Когда мы беседовали с Насером и с вице-президентом Амером, они рассказывали мне о воинской подготовке в Египте. Оказывается, они готовили специальные отряды, которые могли бы существовать в пустыне с питанием на подножном корму: ели ящериц, змей и им подобных. Получалось, что и в пустыне человек может продержаться довольно долго, если его хорошо обучить.

Завершали визит мы там, где он начался, посещением Александрии. Там располагались организации, разрабатывавшие проекты освоения плодородных земель, возникающих в результате создания Асуанской плотины. Это огромные площади. Добавлялась целая треть к уже освоенным землям. Для Египта очень весомо! Ведь надо помнить, что тут поливные земли высокой ценности. Урожай снимают дважды, а по некоторым культурам и трижды в год.

Собственно говоря, что такое – год? У них чередуются периоды тепла и безморозного холода. Вообще-то там холода не бывает. Зато земля там в столь большой цене, что Асуанская плотина приобрела небывалое значение для египетского народа. Расширялись посевные площади, создавались лучшие условия обеспечения страны продовольствием и техническими культурами вроде хлопка. Осматривая окрестности Александрии, мы ехали с Насером в одной машине, ему вдруг стало дурно, глаза у него закатились, он откинулся на спинку сиденья. Остановили машину. У меня это вызвало большую тревогу. Когда ему стало лучше, он сказал, что плохо себя чувствует, испытывает головокружение и ехать дальше не может. Извинился, пересел в другую машину и вернулся в Александрию. Нам же с Амером предложил, чтобы мы продолжили прежний маршрут.

Мы посетили один из новых сельскохозяйственных районов. Там нас встретили планировщики и архитекторы, которые разрабатывали план застройки населенных пунктов. Принцип у них действовал такой: идти по старой дорожке. То есть землю, которую они получат в результате сооружения Асуанской плотины, нарезать участками мелким хозяевам и вести дело с той же техникой, что существует сейчас и существовала тысячи лет назад. Ходит буйвол, за ним погонщик. Животное крутит колесо, оно вычерпывает воду и по желобам подает на рисовые поля. Точнее – на маленькие клочки земли. Встречались и такие миниатюрные хозяйства, которые человек поливал вообще вручную. И постройки там соответствующие. Зрелище ужасное, люди живут буквально в норах, как сурки. В результате нищенского положения в деревнях Насер даже не предложил мне заехать в какой-нибудь населенный пункт для осмотра хозяйства. Мы в основном ехали по дороге, и мне показывали: а вон там живут люди. Всюду встречалась масса обездоленных. Непрогрессивное начало освоения новых площадей было заложено уже в самой основе. Но я не высказывал своих впечатлений, а слушал и смотрел. Однако когда слушаешь и смотришь, то сравниваешь.

И я сравнивал с нашими среднеазиатскими республиками. Налицо – большое сходство в условиях ведения сельского хозяйства. Поливное, как на Ниле, хозяйство имеет место и в Узбекистане, и в Туркменистане, и в Таджикистане. Там тоже живут главным образом на поливных землях. Без полива ничего не получишь. Имею в виду их главные культуры: хлопок, рис, фрукты. Если убрать полив, все опять превратится в пустыню. У нас велись широким фронтом механизированные работы по нивелировке площадей и прокладке каналов. А в Египте все это было им недоступно и неизвестно, не говоря уже о нашем размахе. И когда я увидел, как они думают осваивать свои земли, то стал критически относиться к их планам. Долго колебался: стоит ли высказать Насеру свои сомнения? Не хотел дать повод подумать, что я толкаю их на какие-то радикальные меры вроде коллективизации или к другим крупным формам ведения сельского хозяйства.

Вернулись в Александрию, где жили несколько дней. Обедали в отведенном мне дворце, в роскошных палатах. Вечером Насер пригласил меня к себе, выражаясь по-нашему, на дачу[418]. Довольно-таки приличную и большую. Он имел возможность в дачном зале принимать добрый десяток лиц. Там мы и собрались, но без Амера. Тут я все-таки не утерпел. Как гласит поговорка, «не терпится мастеровому». Меня глодала внутренняя потребность высказать свои соображения, объяснив ему, что мои слова ни в какой степени не являются рекомендациями и никого ни к чему не обязывают. Когда мы оставались наедине, я ему говорил «товарищ». «Товарищ Насер, у меня возникли некоторые мысли, только я колеблюсь, говорить вам о них или же нет». Он глядел вопросительно своими ясными глазами с подкупающим, теплым выражением лица. Он мне очень нравился, да и сейчас я испытываю к нему большую симпатию. «О чем же вы думали?» Я ему: «О землях, которые в стране готовятся к освоению. Хотел спросить: как вы намереваетесь поступить?» – «Разделим их. У нас много безземельных людей, нужда колоссальная».

Это для меня не ново. Я хорошо знал, что у них больше рабочих рук, чем неба, а тем более земли. Крестьяне нуждались в увеличении своих наделов; многие ждали, когда получат землю в результате возведения Асуанской плотины. Отвечаю: «Конечно, это большое дело, богатство страны возрастет. Но вы разрешите мне высказать свои соображения? И прошу заранее, поймите правильно и не обижайтесь, что, мол, гость ведет себя навязчиво. То, что я скажу, ни к чему не обязывает. Ваше дело, как в дальнейшем вы станете относиться к тому, что я высказал». – «Пожалуйста, я вас слушаю». – «Я бы на вашем месте не дробил землю, а создал государственные хозяйства вроде тех, которые мы в советских условиях называем совхозами, то есть государственные сельскохозяйственные предприятия. У нас имеется большой опыт. В Узбекистане, Туркмении, Таджикистане мы создали такие хозяйства, поэтому имеем возможность заключить, какова рентабельность, как окупаются вложенные в них средства». Тут я по памяти оперировал укрупненными цифрами.

«Расскажу, как делают у нас. Сейчас мы как раз ведем большие работы в Голодной степи. Там вопрос освоения земель зависит только от капиталовложений и количества воды. Мы отказались создавать на этих землях колхозы и сразу создаем совхозы, строим поселки городского типа со всеми коммунальными удобствами и службами – школами, детскими яслями, детскими садами. Одним словом, возводим все, что нужно для живущих там и работающих людей. Это требует, конечно, больших капиталовложений. Но опыт, который мы имеем, показывает, что достаточно трех хороших урожаев, чтобы окупить затраты. А хорошие урожаи на поливных землях зависят только от качества их обработки и от умения обрабатывать землю. Можно получать как минимум 30 центнеров хлопка с гектара, а можно и больше. Лучшие хозяйства у нас получают больше. Если оценить урожаи не в сырцовом хлопке, а в изделиях из него, то, как сообщают наши экономисты, капиталовложения окупаются буквально за полтора – два с половиной урожая на новых землях. Пусть у вас получится – за четыре. Все равно, за четыре года вы окупите все капиталовложения и начнете получать огромные накопления. Если бы вы создали госхозы, получился бы буквально печатный станок, который бы печатал вам деньги. Кроме того, вы создали бы рабочие места для большой группы населения, привлекая ее в качестве рабочей силы для госхозов. Повысили бы и ее культуру, и ее квалификацию. Их заработок оказался бы тоже на должном уровне. Завертелась бы работа не так, как сейчас, когда осел крутит колесо и поливает угодья. Вы не обижайтесь, я видел такое еще в учебнике о Египте старого времени. Там на картинках был изображен этот же способ орошения».