Убирайся, маленький ублюдок! Он ногой отшвыривает меня в сторону, и я ударяюсь головой о пол. Больно. Он кому-то звонит и уходит. Дверь запирает. Я ложусь рядом с мамочкой. Голова болит. Появляется женщина в полицейской форме. Нет! Нет! Нет! Не трогайте меня! Не трогайте меня! Не трогайте меня! Я останусь с мамочкой! Нет. Уйдите! Женщина в форме поднимает мое одеялко и хватает меня. Я кричу. Мама! Мамочка! Но слова не идут. Я не могу ничего сказать. Мамочка меня не слышит. У меня нет голоса.

Просыпаюсь, тяжело дыша, хватая ртом воздух, не понимаю, где я. Ох, слава богу… у себя в постели. Страх утихает. Мне двадцать семь, а не четыре года.

Я научился контролировать кошмары, от силы раз в две недели что случалось. Но ничего подобного прежде не было: ночь за ночью.

С тех пор, как ушла Ана.

Переворачиваюсь на спину и лежу, уставившись в потолок. Рядом с ней я спал хорошо. Она нужна мне и в жизни, и в постели! Она озаряла мою темноту. Я ее верну!

Как?

«А вы не думали попробовать отношения в ее стиле? Вы можете быть счастливы».

Ей нужна сопливая романтика. Могу я ей это дать? Я хмурюсь, пытаясь припомнить выпадавшие мне романтические моменты. Ничего… только Ана. Это ее «большее». Планеризм, блины, первый полет на вертолете «Чарли Танго».

А может, я и смогу?! Снова засыпаю, повторяя про себя, как мантру: «Она моя. Она моя»… и чувствую ее запах. Чувствую нежную кожу, вкус ее губ, слышу ее стоны. Весь измученный, проваливаюсь в эротический сон, заполненный только Аной.

Резко просыпаюсь. Мне не по себе, как будто я проснулся от чего-то внешнего, не внутреннего. Сажусь, тру руками лоб, медленно озираюсь.

Несмотря на чувственный сон, тело меня не подвело. Елена бы одобрила. Вчера она прислала сообщение, но Елена – последний человек, с которым я готов говорить… Сейчас мне нужно лишь одно. Встаю и одеваюсь в спортивную форму для бега.

Посмотрю, как там Ана.

На улице тихо и пусто, только громыхнул грузовик, доставляющий продукты, да прошел, насвистывая невпопад, какой-то тип, выгуливающий собаку. В ее квартире темно, шторы задернуты. Притаившись в укромном убежище, разглядываю окна, а сам думаю. Мне нужен план – как вновь завоевать ее.

В окнах отражается рассвет; я погромче включаю звук на айподе и под ревущую музыку бегу домой.

– Я съем круассан, миссис Джонс.

Она удивленно оборачивается, и я приподнимаю бровь.

– С абрикосовым джемом? – опомнившись, предлагает она.

– Спасибо.

– Разогрею вам парочку, мистер Грей. Вот кофе.

– Спасибо, Гейл.

Она улыбается. Всего лишь потому, что я ем круассаны?

Если ее это так радует, надо бы почаще есть.

Еду на заднем сиденье «Ауди» и составляю план. Нужно подобраться поближе к Ане, начать кампанию по ее завоеванию. Звоню Андреа, хотя знаю, что в 7:15 она еще не на работе, и оставляю сообщение на автоответчике: «Андреа, как только придешь, проверь мое расписание на ближайшие дни». Первый пункт в моем плане наступления: освободить время для Аны. Что там, черт возьми, у меня задумано на эту неделю? Понятия не имею. Обычно я все четко помню, но в последнее время все шло наперекосяк. А теперь у меня есть цель. Ты сможешь, Грей.

И все же глубоко внутри мне остро не хватает уверенности. Меня мучает беспокойство. Смогу ли я убедить Ану принять меня? Станет ли она слушать? Надеюсь… Должно сработать! Я скучаю.

– Мистер Грей, я отменила все ваши социальные мероприятия на этой неделе, кроме завтрашнего – не знаю подробностей. В календаре у вас стоит «Портленд», и все.

Да! Чертов фотограф!

Я радостно улыбаюсь Андреа, и она удивленно вскидывает брови.

– Спасибо, Андреа. Пришли мне Сэма.

– Конечно, мистер Грей. Хотите еще кофе?

– Давай.

– С молоком?

– Да, латте. Спасибо.

Она вежливо улыбается и выходит.

Вот оно! Мой шанс! Фотограф! Так… и что же сделать?

Утром вновь сплошные встречи. Сотрудники поглядывают на меня с опаской – боятся разноса. Ладно, в последние несколько дней я себя так и вел, но сегодня я спокоен, сосредоточен и могу справиться с чем угодно.

В обед хорошо потренировались с Клодом. Единственная ложка дегтя – отсутствие новостей о Лейле. Известно лишь, что она бросила мужа, но где она сейчас? Если она хоть как-то проявится, Уэлч ее засечет.

Умираю от голода. Оливия ставит передо мной тарелку.

– Сэндвич, мистер Грей.

– Курица с майонезом?

– Э…

Она ничего не понимает, неловко пытается извиняться.

– Я просил курицу с майонезом, Оливия. Это ведь не сложно.

– Простите, мистер Грей.

– Ладно. Уходи.

Она с облегчением спешит прочь.

Звоню Андреа.

– Сэр?

– Зайди ко мне.

Андреа, собранная и спокойная, появляется на пороге.

– Избавься от этой девицы.

Андреа распрямляет плечи:

– Сэр, Оливия – дочь сенатора Бландино.

– Да мне плевать, будь она хоть английской королевой! Убери ее из моей приемной!

– Да, сэр. – Андреа заливается румянцем.

– Найди себе другую помощницу, – уже спокойней предлагаю я.

– Да, мистер Грей.

– Спасибо. Пока все.

Андреа улыбается, и я вижу, что она опять в строю. Не хотелось бы доводить хорошего ассистента до увольнения. Она уходит, а я остаюсь наедине с сэндвичем без майонеза и планом кампании.

Портленд.

Я знаю стандартные адреса электронной почты у сотрудников «Сиэтл индепендент паблишн». Думаю, Анастейша лучше воспримет все в письменном виде. Как же начать?

Дорогая Ана

Нет.

Дорогая Анастейша

Нет.

Дорогая мисс Стил

Черт!

Полчаса спустя я все еще таращусь на пустой экран. Какие слова подобрать?

Вернись… пожалуйста?

Прости меня. Я скучаю.

Давай попробуем так, как ты хочешь.

Хватаю голову руками. Почему это так трудно?

Не усложняй, Грей. Давай к делу.

Я глубоко вдыхаю и печатаю сообщение. Да, так пойдет. Звонит Андреа.