Обратно Руслан шел уже сам. Плохо шел, спотыкался, его заносило на поворотах, как автомобиль, управляемый блондинкой. Конвоиры периодически поддерживали его и одновременно очень болезненно тыкали в бок, метя в печень.

Уже в камере осмотрелся как следует. Помещение узкое, как пенал, единственное окошко заделано стальным листом с просверленными крошечными отверстиями. В углу на правой стороне гудит встроенный вентилятор, гоняя по камере горячий воздух. Понятно. Быстро возводимая тюрьма. Американское ноу-хау, но мы тоже такое используем. Значит, и «косые» тоже.

«Надо сосредоточиться и подумать», — решил Левченко, приваливаясь к стене.

Что настырный китаец не поверил ни одному его слову, это понятно. Интересно просто, что будет дальше? Наверняка кто-то из отряда уцелел, и беднягу сейчас допрашивают с пристрастием, сверяя данные, полученные от Левченко. Понятно, что командование НОАК хочет использовать Левченко в своих пропагандистских целях.

Предъявят его по телевидению со словами «пойман знаменитый террорист Ак-Арслан» и будут давить на то, что он, Руслан, уничтожил целый клан уйгуров, раскалывая сопротивление изнутри. Хотя «косых» понять, естественно, можно: дела у них идут не очень хорошо.

От размышлений Руслана отвлек дикий, наполненный болью и ужасом человеческий крик. Крик звучал совсем рядом, меньше чем в десятке метров от камеры-пенала Левченко. Руслан едва не вскочил от неожиданности, несмотря на боль в суставах и общую слабость. Вопль был такой громкий и истеричный, что казалось, с человека заживо снимают кожу.

«Может, кстати, и снимают, — подумал Левченко. — Китайцы на это мастера. Да и мы тоже, надо сказать без лишней скромности. Вот, помнится, год назад попался им в руки один узбек, который джелалабадский «хмурый» на север таскал. Вот тот узбек, сука, был чрезвычайно упрямый.

На базу № 200 тогда целый десант из центрального аппарата Департамента по борьбе с оргпреступностью и коррупцией высадился. И был с ними один подполковник, фамилия у него такая смешная была… Краснуха… только это не фамилия, наверно, а погоняло. У многих в главке фамилии были липовые. Для конспирации.

Так вот, этот Краснуха за узбека взялся так, что тот через полчаса языком молол как пулемет. Правда, через сутки богу душу отдал. Живого места не было. Откуда такие, как Краснуха, берутся? Слухи ходили, что Краснуха то ли из «братков», то ли из скинхедов, вовремя перековавшихся, мутная личность, одним словом. М-да, никогда не думаешь, что сам на пыточный конвейер попадешь».

Вопль за стеной захлебнулся, но через минуту начался опять, уже на более тихой, но мучительной ноте. Руслан не выдержал и стал прохаживаться по узкой камере. Вот б… чего они там делают с несчастным?

Левченко, напрягая слух, пытался услышать в мучительном вопле знакомые нотки. Нет, все тщетно…

За ним снова пришли через два часа. Снова длинный коридор и кабинет Мина. На сей раз помимо самого майора в кабинете были еще двое. В форме, но без знаков различия.

«Понятно, большие птицы пожаловали. Поди, пропагандоны из ГлавПУра НОАК или еще кто».

Майор Мин не собирался их представлять. Кому интересно мнение пленного русского?

— Господин Левченко, у меня к вам интересное предложение. Есть предложение записать ваше обращение к руководству Руси. Чтобы они прекратили поддерживать исламистов и перестали убивать собственных военнопленных.

Руслану показалось, что он ослышался.

— Что? Какие исламисты, какое убийство военнопленных?

— Вы, видимо, не в курсе об уничтожении лагеря военнопленных в Аягузе? Расскажу вам, Левченко. Когда русское командование не смогло вытащить из лагеря военнопленных знаменитого полковника пилота Дерюгина, оно не моргнув глазом ударило по лагерю ядерной боеголовкой.

Руслан вздохнул:

— Да идите вы! Неужели вы думали, что вам кто-то поверит?

Китаец в ответ лишь хищно улыбнулся:

— Вот и славно. Давно хотел услышать, как вы будете визжать от боли и плакать, моля о пощаде.

Руслан дернулся вперед, пытаясь достать Мина своим коронным ударом в корпус. Но не успел. Один из стоящих сзади горилл успел сделать ему подсечку, а другой заломил руку. Да так мастерски заломил, что у Руслана потемнело от боли в глазах. Он попытался вырваться, но китаец резко дернул руку на себя, и Руслан выключился на несколько секунд.

Пришел в себя уже на полу, рассматривая сапоги стоящего перед ним, точнее над ним, Яо Мина.

— Жаль, майор, что у нас не так много времени, чтобы применить весь арсенал наказания. А то вам бы пришлось по вкусу «стояние в бочке». Но это неважно.

Китаец хлопнул в ладоши и что-то приказал конвоирам. Потом нагнулся к самому уху Руслану и прошептал:

— Надеюсь, господин Левченко, вам понравятся наши спа-процедуры.

Здесь китаец оказался прав. Палачи действительно оказались на высоте. Через десять минут после начала «чистки баклажана» Руслан уже извивался, как раздавленный червяк, прокусив от мучительной невыносимой боли нижнюю губу, пытаясь сдержать рвущийся наружу жалобный вой.

Он дважды или трижды терял сознание, но его приводили в себя с помощью нашатыря и снова отправляли на живодерню.

Предел его измученного организма был уже близок, когда на него надели «пальмовый плащ». Тут он уже отключился окончательно, и никакая сила не могла удержать его в сознании.

Сколько времени он провалялся в своем тюремном пенале, Левченко не знал. Очнулся от сильнейшего сотрясения почвы, сбросившего его с койки на металлический пол.

Через пелену слабости он слышал отвратительный визг, переходящий в грохот. Тут на него дохнуло жаром, подбросило, словно пушинку, и понесло.

«Вот и смерть. И избавление», — подумал Руслан, перед тем как его сознание поглотила тьма.

Когда Руслан в очередной раз вынырнул из черной пучины беспамятства, он подумал, что уже умер и попал в ад. Именно так и должен был выглядеть ад, если верить богословам.

Вокруг него было пламя, что-то взрывалось и грохотало, метались черные тени, издавая дикие вопли на непонятном, похожем на птичий языке. Прошло больше пяти минут, прежде чем Руслан вспомнил, кто он и где находится…

Вспомнил пытки, бесстрастные узкоглазые хари дознавателей, хитрую змеиную ухмылку Яо Мина и его черные, словно звериные, глаза, горящие торжеством. Видимо, потрясение было настолько сильным, что мозг снял блокировку на предыдущие события, стертые контузией из памяти. Те, которые произошли до того момента, как он попал в лапы к китайцам…

— …Ну что, командир? Пора валить уйгуров. У них намаз начинается. — Харитон невозмутимо забивал рожок «АК» патронами.

Левченко кивнул:

— Много народа не требуется, Харитон. Там проход узкий, можем друг другу помешать.

— Правильно, командир. Пойдем вчетвером. Ты, я, Пак и еще один боец — Шило.