Он вздохнул. – Ходят слухи, что национальная армия хочет осадить Кинсейл, и, если мы не начнем более активного сопротивления, они заберут этот город и остальную Ирландию до конца месяца.

– Ты будешь продолжать, Финн?

– До конца, Нуала, и ты знаешь об этом.

– Ты… ты убил кого-нибудь во время сражения при Бандоне?

– Было темно, и я не мог разглядеть. Раненые лежали на улицах, но я не знаю, кто они и кто в них стрелял. Боже, я устал и хочу спать. Ты идешь?

– Конечно, милый. Я воспользуюсь любой возможностью, чтобы подержать тебя в объятиях, – прошептала Нуала, задула масляную лампу и обреченно последовала наверх за Финном.

43

К середине августа национальная армия заняла Корк-Сити и все остальные крупные города в Западном Корке. Майкл Коллинз и члены его правительства могли праздновать победу.

– Если они захватили Корк, то какой смысл продолжать? – обратилась Нуала к Финну, который вернулся домой, грязный и удрученный, после очередной бесплодной схватки. – Мы проиграли, и этим все сказано. Если надежды не осталось, то я предпочитаю жить с этим позорным мирным договором, нежели остаться без мужа.

– Нуала, – сказал Финн, когда опрокинул рюмку виски. – Мы все сражаемся за республику, не так ли?

– Да, но…

– Никаких «но». Если ты предложишь всем окрестным людям положить руку на Библию и раскрыть желание их сердец, то они откажутся от договора. А мы – это все, кто остался в Ирландии, чтобы этого не случилось. Я не смогу жить в мире с собой, если не буду бороться до последнего вздоха.

– Значит, ты говоришь, что предпочитаешь умереть? Что общее дело для тебя важнее меня или нашей дочери?

– И от кого я это слышу? Еще недавно ты говорила совсем по-другому. Ты со мной; твоя любовь и вера спасали меня все это время.

– Да, но наша жизнь изменилась. Вспомни, как ты сказал, что я больше не должна принимать участия в делах Куман-на-мБан из-за нашей Мэгги. Теперь мы семья, так ты сказал. Это самое главное, верно?

Финн посмотрел на нее и вздохнул.

– Я слишком устал, Нуала. И мне нужно помыться.

Нуала взяла из колыбели спящую Мэгги и прижала ее к груди, глядя на личико своей маленькой дочери.

– Что с нами будет, малышка? – прошептала она. Мэгги продолжала мирно спать у нее на руках.

* * *

Было решено, что члены бригады Финна снова уйдут в холмы и станут тенями, какими они были во время прошлой войны.

– Ты хочешь сказать, что соглашатели могут прийти и арестовать тебя на пороге, как это делали британцы? – спросила Нуала, когда Финн пришел домой.

– Некоторые из наших после стычек уже арестованы и отправлены в тюрьму национальной армией, но если они захотят пойти дальше и выявить смутьянов, то они знают, где мы живем, верно? – указал он. – И где находятся наши явки, потому что они сами пользовались ими в прежние дни.

– Сколько вас осталось, по-твоему?

– Достаточно, – ответил Финн. – Но от наших разведчиков в Дублине поступили известия, что сам «Большой Парень» собирается нанести визит в Западный Корк.

– Майкл Коллинз приедет сюда?

– Здесь его родина, Нуала. Это его город, и тут осталось много противников договора, которые тем не менее считают его божеством и спасителем Ирландии. Какая ирония, правда?

– Почему?

– Пожалуй, Западный Корк и Керри внесли больший вклад в достижение перемирия с британцами, чем любая другая часть Ирландии. Мы все сражались за Майкла и верили в него, потому что он был одним из нас, но это страстное чувство делает нас самыми ярыми противниками мирного договора. Это настоящее безумие. Так или иначе… – Финн завязал пояс плаща и закинул за спину свой ранец. – Мне пора.

Он обхватил лицо Нуалы ладонями и нежно поцеловал в губы.

– Помни, как сильно я люблю тебя, Нуала. И я все делаю ради тебя, ради наших нынешних и будущих детей.

– Я тоже люблю тебя и всегда буду любить, – прошептала она, дверь закрылась, и ее муж снова ушел.

* * *

Через два дня Нуала увидела множество поселян, шедших по улице или ехавших на повозках.

– Куда они направляются? – спросила она у Кристи, который заглянул к ней на обычную чашку чая перед открытием паба.

– Говорят, что Майкл Коллинз будет в Клонакилти сегодня во второй половине дня. Вчера вечером я слышал разговор в пабе, что он проехал через Беал-на-Блат. Его конвой остановился там и спросил дорогу у Дэнни, который работает в заведении «Лонгс».

– Что? – Нуала прижала ладонь ко рту. – И Дэнни показал им до рогу?

– Ну да, – кивнул Кристи. – Там было несколько наших парней, которые пришли после собрания бригады на ферме Мюррея неподалеку. Том Хэйлс тоже был там, и я слышал, что сам де Валера приехал на встречу из Дублина. Они обсуждали, продолжать войну или нет. И тут – на тебе! – наш заклятый враг Майкл Коллинз проезжает в нескольких милях от их сборища, не подозревая о нем. – Кристи покачал головой и усмех нулся.

– Ты уверен, что Дэнни видел Майкла Коллинза?

– Да. Дэнни клянется на Библии, что это был он. Он сидел в машине с открытым верхом, и теперь половина Западного Корка знает, что он был там. Говорят, что он собирается посетить все населенные пункты, захваченные национальной армией, и все готовы поспорить, что он остановится в Клонакилти, рядом со своим домом.

Нуала смотрела, как общее движение на улице набирает обороты.

– Ты же не собираешься туда, Нуала? – с ироничной улыбкой спросил Кристи.

– Нет. – Наступила пауза, пока Нуала обдумывала последствия услышанного. – Если наши парни узнают, что он там и, скорее всего, будет возвращаться той же дорогой, что они могут предпри нять?

Кристи отвернулся от нее:

– Это мне неведомо. Но сдается, что сегодня все яйца соберутся в одной корзине.

* * *

Был поздний вечер, когда Нуала увидела возвращение поселян и тех, кто жил за пределами Клогаха. Очевидно, они были нетрезвыми и хотели большего, так как многие из них оставили свои повозки и велосипеды рядом с пабом. Не в силах противиться искушению, она распахнула дверь и стала прислушиваться к разговорам в толпе снаружи, где люди бродили с кружками пива или со стаканами виски.

– Майкл купил мне выпивку у О’Донована…

– Нет, то было в заведении у Дэнни Кингстона. Он помахал мне!

– Майкл спросил, как дела у моих детей, правда!

Нуала узнавала мужчин и женщин, которые были ревностными волонтерами ИРА во время революции. Она грустно покачала головой, закрыла дверь и налила себе