— Ты тоже не заметишь? — хмуро спросила цирюльница. — Иргай не заметит?

Дака мотнула головой и засмеялась.

— Иргай заметит, да. Если ты подкрадёшься, Иргай заметит. А если Акшин — нет, не заметит.

— Кто такой Акшин? — устало вздохнула Врени.

Дака перестала смеяться.

— Человек, — сказала она сердито. — Вот встретимся, я ему — ух!

И мотнула головой, как когда-то в девичестве, когда от этого движения чёрные косы хлестали её по плечам.

— Ха! — сказала Дака возбуждённо. Врени заметила, как в её глазах загорелся злой кошачий огонь. — Гляди! Заметили! Фатей! Фатей!

Передние всадники в отряде действительно заметно заволновались.

— Хей, — отозвался Фатей, в самом деле подъезжая к их телеге. Когда-то сестра заменила ему и мать, и отца, но теперь он смотрел на неё со снисходительностью взрослого мужчины. — Не кричи. Пыль на краю неба.

Он покосился на Врени — свою сестру в прозрении — и снисходительно объяснил:

— Пыль — кони скачут. Скоро тут будут.

Увар прокричал приказ и оба отряда остановились. Мужчины окружили телеги. Кто-то принялся взводить самострелы, кто-то изготовил к стрельбе лук, остальные обнажили свои кривые мечи — удобно с коня рубить — и достали из-за поясов топорики. Врени в тревоге посмотрела на Даку. Когда у неё так горят глаза, жди беды.

* * *

Чужих было немного — всего два десятка. Не таясь, они подъехали к ощетинившимся оружием всадникам, старший, в хорошем риканском доспехе и шлеме тернской работы — одному Заступнику известно, как они сюда попали! — выехал вперёд и что-то прокричал. Потом вгляделся в отряд и перешёл на родной язык Даки, который ни Врени, ни Юлди не понимали, но могли узнать.

— Он говорит, — немного удивлённо перевела Дака, — что они люди великого хакана. Что нас заметили на заставе, которую поставили волей Неба и по приказу его хакана. Требует рассказать, кто мы, откуда и куда едем.

Янак подъехал к Увару и что-то ему тихо сказал, указывая то на чужих, то на степь позади них.

Дака тревожно посмотрела на цирюльницу.

— Здесь никогда не было заставы! — сказала она.

Врени ответила подруге таким же встревоженным взглядом. У Увара в отряде — полсотни воинов, да с Янаком — бойцов двадцать. А здесь всего-то два десятка, к тому же только у троих человек железные доспехи, у остальных войлочные. Но если за ними — застава, если Хакан, кто бы он ни был, правит здесь…

— Кто такой — Хакан? — спросила Врени. — Ты его знаешь?

Дака коротко рассмеялась.

— Князь, — пояснила она. — Великий князь. Как Клос. Только лучше.

— Это таможня, — догадалась Врени. Значит, хакан — не имя, а титул. — Степная таможня. Да?

— Да, — медленно наклонила голову Дака. — Если правда — то да. Сагилл! Сагилл! Вараза от края оттащи! Смирно сидите! Я вам! Ольви! Ольви, не сметь! Дандак! Дай Ольви Санапи, пусть нянькает! Ольви! Ольви, расчеши Санапи волосы!

Сагилл, шестилетний бойкий мальчуган, со смехом ухватил самого младшего брата, Вараза, за пояс и рванул на себя, и они опрокинулись на спины. Дандак, средний брат, с натугой пихнул в руки Ольви полуторагодовалую Санапи. Ольви было около семи лет, но в человеческом облике девочка выглядела всего на четыре. Сейчас её трясло от страха и возбуждения, но она послушно достала деревянный гребешок и принялась расчёсывать мягкие волосики приёмной сестрички. Дрожь, которая сотрясала тело маленькой оборотницы, постепенно унималась.

Дака покачала головой.

— Нельзя, чтобы Ольви превратилась, — сказала она, повернувшись к цирюльнице. — Нет в степях такого, чтобы любили тех, у кого две шкуры. Убьют. Сагилл говорил — когда-то мохнатые по степи кочевали. Народ был. Потом их не стало. Давно не стало. На них все войной ходили. И мы, и братья Харлана и из Дарилики приходили. Всех убили. Нельзя.

Сагилл был погибший старший брат Даки, в честь которого она назвала первенца.

Пока Дака и Врени отвлекались на детей, Увар и Янак о чём-то договорились с чужим отрядом, и оберст приказал трогаться вперёд. Чужие разделились, один десяток поехал впереди, второй — позади людей Янака и Увара. Врени обратила внимание на то, какие они спокойные и уверенные, почти наглые. Им плевать, что они в меньшинстве. Это их земля, они здесь хозяева. Но, судя по словам Даки, раньше так не было. Давно ли хакан стал здесь править?

* * *

Они добрались до заставы, которая оказалась всего-навсего большим лагерем посреди степи. Женщин там не было вовсе и на отряды Увара и Янака снующие между войлочных шатров мужчины смотрели с неприкрытым любопытством. Со стороны доносилось овечье блеянье, видно, рядом пасли стадо. Возле лагеря треугольником были выкопаны три колодца. К Даке и Врени, привычно занятым шатрами, подошёл Фатей.

— Нехорошо, — сказал он, глядя мимо женщин. — Сказали, спокойно тут. Хакан велел, чтобы мир был везде. Хакана слушаются. Сказали телеги в стороне поставить, шатры не окружать.

— Ну и что? — не поняла Врени. Фатей сплюнул.

— Нехорошо, — повторил он. — Дака, смотри за дочерью. Пусть не боится. Пусть не превращается.

Он ушёл. Дака встревоженно смотрела вслед брату.

— Ой, плохо, — покачала головой она и повернулась к цирюльнице. — Телеги вокруг шатров стоят. Можно отбиться. Сейчас — нет.

— И Увар послушается? — недоверчиво спросила Врени. На оберста такая покорность была непохожа.

Дака невесело улыбнулась.

— Ты не видишь, нет? Большая застава. Вечером много вернутся. Куда мы от них денемся? Тут везде степь.

* * *

Дака оказалась права: вечером на заставу вернулось пять таких отрядов — и все без женщин. Увар и Янак остались в меньшинстве. Оберст, впрочем, держался спокойно и уверенно. Вечером его позвали к костру старшего на заставе, и он пошёл туда, взяв с собой Харлана и Янака. О чём они говорили до поздней ночи, никому потом не рассказывали.

* * *

— Хей, — сказал Фатей наутро, когда Юлди под руководством Врени осторожно разминал спину. — Тебя Заступник слушает? Поговори с ним. Скажи — помощь нужна. Пусть помогает.

— Я не могу указывать Заступнику, — распрямился монах.

— Зачем тогда ты веришь? — сделал удивлённые глаза Фатей. Врени была готова поспорить на свою долю от похода, что мальчишка смеётся над монахом.

— Вера даётся не зачем, — устало ответил Юлди. — Я верю в Заступника потому, что Он есть.

— Так поговори с ним! — обрадовался юноша. — В Толок не идём, к хакану идём. Хакан скажет — можно — пойдём в Толок. Скажет — нельзя — раз! Раз!

Он резко рубанул рукой, показывая, как отсекают головы. По спине Врени пробежал неприятный холодок. Фатей, похоже, не шутил.