– Братьев… то есть приятелей искал. Нас раскидали по все стране. Хотел узнать, как они устроились.

Сбиваются Братья в стаю. Сбиваются. А отчёты Джиано, советника по религиозным вопросам, раскрашены светлыми красками.

– Город большой?

– Большой. Я пять дней по нему ходил. Два завода. На окраинах живут рабочие и бедняки. Пустырей много. Складов много. Некоторые бесхозные. В центре – дома чуть меньше вашего. За городом настоящий лес. Местные называют его Ведьмин парк. Говорят, там трупы морун закапывали. Местные туда не ходят. И я не пошёл. А надо было сходить. Странно всё это.

– Хорошо, Сибла. Я прикажу стражам съездить, посмотреть, – промолвил Адэр, желая побыстрее отделаться от сектанта.

– И самое главное. – Сибла вытащил из кармана плаща какую-то плоскую вещицу. – Эту штуку я отковырял со стены магазина. Там почти на всех домах такие штуки. На стене или на дверях. У некоторых между рамами вставлены.

Прижав Парня ногой к скамье, Адэр подозвал Сиблу и взял из его руки нечто, похожее на медальон из обожженной глины. В середине был выдавлен рисунок: прямые и извилистые линии.

– Что здесь нарисовано? – спросил Адэр, крутя вещицу так и этак.

– По-моему, плётка. Я спрашивал у местных. Говорят: оберег от сглаза. Если бы там верховодила секта, меня бы как-то склоняли вступить. А никто ничего.

– Плётка, – задумчиво повторил Адэр и вскинул голову. – Хлыст!

Через полчаса в кабинет правителя вошёл Крикс Силар. Выслушав бывшего сектанта, покрутил в руках глиняный медальон:

– Надо проверить. Чем чёрт не шутит.

Выпроводив Сиблу, Адэр побарабанил пальцами по столу:

– Если это Хлыст, как он там оказался? Он же работает под прикрытием.

– Работал, а потом сбежал. В прошлом году, весной.

– Как ты допустил?

– Мой правитель, я ушёл в отставку. И ничего не знал, пока вы меня не вернули.

– Отправляйся к его семье.

Крикс выдохнул с досадой:

– Нет семьи. Старший сын ушёл на заработки и пропал. Жена с дочкой и младшим сыном замёрзла в поле. Тогда мело сильно. Мы с Анатаном людей собрали и без толку. А весной сугробы стаяли, они и появились. В обнимку на саночках сидели… Я хотел сообщить ему, но не знал, где он. – Крикс положил медальон на край стола. – Если это Асон, худо дело. Он мужик башковитый, но мозги не в ту сторону. Ему терять нечего.

Адэр потёр лоб:

– Тебе нельзя в город. Он сразу сообразит, что к чему.

– И стражей послать нельзя. Асон людей с одного взгляда раскусывает. Я помню, как он перед ювелирной выставкой столицу чистил. Если в Рашоре он заправляет… – Пождав губы, Крикс покачал головой. – И что это за бляшки? Все жители под его защитой или все на него работают? Местные стражи, наверное, под ним, раз молчат. Их трогать нельзя.

Адэр указал пальцем на двери:

– Сибла. Он тоже не промах. Такое заметил. Отправь его обратно. – Вытащил из стола портмоне и, пересчитав купюры, толкнул по столу к Криксу. – Пусть поживёт, присмотрится. Потом решим, что делать.

Когда Крикс ушёл, Адэр достал «Откровения Странника». Мысленно задал вопрос и открыл книгу наугад. Чистые страницы. И так каждый раз. Мистика…

***

Малика и Иштар преследовали одну цель – освободить страну от пережитков прошлого, – однако придерживались несовместимых ценностей и норм. Иштар не слышал и не понимал Малику, а она не могла донести до него своё видение новой Ракшады.

Если бы в Иштаре не было духовного стержня, который может гнуться и не ломаться, если бы Малика считала его твердолобым и безжалостным воякой, она бы уехала домой ещё полгода назад. Её удерживало желание показать Иштару, и не только ему, насколько велик разрыв между внешним величием Ракшады и внутренним упадком.

Идея устроить театрализованное представление появилась давно и внезапно. Малика вела Галисию, облачённую в чёрный наряд супруги, в её будущий дворец. На улицах стояли ракшады, их жёны и малолетние дочери. Звенели серебряные колокольчики. Малика убеждала себя: это спектакль. Есть две актрисы и один актёр – Хёск (он возглавлял свадебное шествие), есть жрецы для массовки. Есть зрители, даже есть музыкальное сопровождение, и всё понятно без слов.

Перед внутренним взором Малики пронеслась жизнь Галисии в Ракшаде. Период в несколько месяцев походил на пьесу из трёх актов. Первый акт – испытания. Второй акт самый короткий и самый яркий, как вспышка молнии, – счастье. Неделя перед свадьбой. Галисия грезила пенными кружевами и фатой, конфетти и запотевшими бокалами с вином. Представляла, как Иштар берёт её на руки и несёт в спальню. Третий акт – унижение. Чуть позже добавился эпилог – насилие и забвение.

За пять тысячелетий женщины Ракшады прошли тот же путь, что и Галисия. Малика хотела показать это Иштару, его советникам и воинам, всем мужчинам, чтобы они осознали масштабы трагедии. Хотела спросить: «А дальше что?»

Последующие события кидали Малику от стены к стене, как мячик: уезжаю, остаюсь, уезжаю, и пусть всё горит ярким пламенем. Она была готова сдаться, сесть на корабль и отправиться в Грасс-дэ-мор. Но финальная встреча с ракшадками во дворце Шабиров поставила точку в метаниях. Малика промолвила: «Скажите, что ваша жизнь вам важна. Что вам не всё равно, как вы проводите дни и ночи». В ответ услышала: «Нам не всё равно».

Затея с судом была рискованной. Однако Малика не знала, как ещё стереть с себя клеймо «иноверка и иностранка». Да, она шабира, но без необходимого авторитета. Народу вбили в головы, что в Краеугольных Землях женщины только то и делают, что торгуют своим телом и вытравливают из чрева детей. Шабиру не считали шлюхой, но смотрели и слушали с подозрением. А Малика нуждалась в людях, которые пойдут за ней, как Праведные Братья шли за Праведным Отцом.

Проклятие морун… Хёск и Иштар в него не верили. Малика не думала, что на суде они сдадутся без боя. Однако во всей Ракшаде только эти два человека догадывались о силе жрицы морун. Коронация, присмиревшие тигры, видения во время паломничества, повторное восхождение по лестнице к Вратам Сокровенного – это не могло не врезаться им в память. На суде Малика приготовилась вызвать безумство собак во всей округе, которое могла прекратить, лишь надев зажим на шею. Не это ли доказательство, что существуют заклятия, проклятия и многое другое, что находится за границами понимания? Слава Богу, до этого не дошло. Иштар не повёлся на угрозы Хазирада и сохранил лицо.

Сейчас она, шабира, в глазах народа находится к Богу намного ближе, чем верховный жрец. Это признал суд, признал сам Хёск, в конце концов. На её защите стоят хазир и воины. Люди не могли этого не понять, наблюдая, как в столицу стягиваются военные отряды. А значит, то, что она задумала, пройдёт так, как она мечтала: с большим размахом.