Затем она сходила в соседнюю гостиницу и проверила коробки. Груз привезли с острова Шабир за два дня до праздника. Перед тем, как отправить воинов на остров, Малика выслушала кучу возражений от советников. Ответ «для создания праздничной атмосферы» мужей не устроил. Тогда она пошла к Иштару. После долгой беседы он сдался. Малика опасалась, что из-за проволочек воины не успеют вернуться заблаговременно. Вернулись.

Рассвет застал Малику по дороге во дворец. До торжества оставалось десять часов.

В полдень забили барабаны.

Годовщина коронации по значимости не дотягивала до грандиозных праздников, таких как сама коронация, важные исторические даты или религиозные шествия. Поэтому замужние женщины вышли из домов в привычных чёрных нарядах. Среди них не было беременных и кормящих матерей – им запрещалось покидать свои покои. Ракшадки забрались в паланкины и в сопровождении слуг, отвечающих за безопасность супруги хозяина, направились к месту сбора. Мужчины устремились на плац Единства, надеясь найти свободные места на трибунах.

Малика облачилась в красное платье. Глухой ворот и длинные рукава. Двойная юбка: из шёлка и гипюра. На манжетах и по подолу рубины. Это платье оказалось среди багажа Галисии. Лежало в коробке вместе с брошью – гербом Грасс-дэ-мора. Не будь чайки из белого опала и орла из чёрного сапфира, дворянка забрала бы наряд себе, посчитав его прощальным подарком от Адэра.

Надев белую чаруш и цепь с головой тигра, Малика прошлась по пустым залам дворца. Вдовы, прихватив солому в пелёнках, на рассвете переехали в одну из гостиниц возле плаца. Когда начнётся парад, к гостинице подтянутся актёры в рваных одеждах – им отводилась роль кочевников – и воины. Те и другие либо пешие, либо всадники. Кочевники на пегих жеребцах, ракшады на гнедых.

Малика не думала устраивать столь масштабное сражение, но воины требовали достоверности. Актёры долго сопротивлялись, пока командир не пригрозил выслать их из столицы. Всадники тренировались на территории воинской части, остальные репетировали в дворцовом саду. Малика боялась, что постановка не получится цельной, а командир успокаивал: «Главное здесь – бой. Он будет на высшем уровне». Лишь стоя на бархане и видя итог ежедневных мучений, Малика смогла вздохнуть полной грудью.

Без четверти два по плацу Единства проехали три автомобиля и затормозили возле помоста. Покинув салоны, хазир, шабира и верховный жрец поднялись по лестнице. Поприветствовав народ, Иштар занял место на троне. Расправив полы чёрного плаща, расшитого золотом, положил руки на подлокотники. Прищурившись от солнечных зайчиков, отскочивших от камней в тиаре, Малика опустилась в кресло. Хёск встал слева от хазира. Воцарилась тишина. Ровно в два её взорвал бой барабанов.

Малика видела парад после коронации. Сейчас происходило то же самое. На солнце блестели шоколадные тела воинов, натёртые маслом. Под ногами, затянутыми в чёрные кожаные штаны, гудела земля, и над плитами дрожала фиолетовая знойная дымка.

Через три часа плац опустел. Зазвучала тоскливая мелодия, исполняемая ракшадскими флейтами. Акустика была бесподобная. Казалось, что музыканты сидят в центре площади, хотя находились на балконе крайнего дома. Зрители крутили головами, пытаясь разглядеть источник звучания, и не сразу заметили, как из коридора между трибунами появились женщины в сопровождении пеших воинов и всадников. Чья-то лошадь заржала, и все взгляды устремились на печальную процессию.

Одежда ракшадок не соответствовала нынешней моде: широкие штаны из лёгкой ткани, платья до икр с боковыми разрезами. На поясе кожаные чехлы, из которых торчали рукоятки ножей. Лица закрыты масками телесного цвета. Для пущей достоверности Малика хотела убрать головные накидки, но на репетициях маски слетали. Пришлось заказать чаруш из самой тонкой и прозрачной ткани.

Некоторые женщины несли младенцев (пучки соломы в пелёнках). Если бы Иштар не выдвинул условия, в толпе шли бы маленькие дети и подростки.

Ракшадки брели, пошатываясь и спотыкаясь от волнения. А со стороны выглядело, будто они измучены долгой и тяжёлой дорогой. Мужчины были вынуждены сдерживать шаг. Всадники вырывались вперёд, возвращались.

В музыке появились гнетущие оттенки. К флейтам подключились ракшадские арфы. Загремели бубны. Женщины скучились, достали из чехлов ножи. Мужчины вытащили из ножен клинки. Из коридора вылетело войско кочевников, превосходящее отряд ракшадских воинов по численности. Загрохотали барабаны. Разгорелся бой.

Малика больше следила за вдовами. Они оборонялись ножами и, одной рукой прижимая к себе младенцев, падали под ударами. Кочевники били их учебными клинками, расположенными плашмя, а Малика всё равно боялась травм.

Вдруг загрохотали барабаны. Из коридоров вырвались большие отряды всадников. Справа кочевники, слева ракшады. На плаце смешались тёмные тела и фигуры в рваных одеждах, гнедые и пегие жеребцы.

Малика вжалась в спинку кресла. Вспомнились скандалы на репетициях. «Вы должны биться, а не падать на землю как дохлые крысы», – говорили воины. «Это имитация сражения, а не настоящий бой. Кому нужны сломанные руки и выбитые зубы?» – возражали актёры. «Вы должны показать, что кочевники – сильный противник». – «Мы показываем, что ракшады сильнее». – «А мы показываем бой со слюнтяями и слабаками. Победа над слабым противником не славит. Тот бой был настоящим боем. А у вас игра в поддавки». «Это спектакль», – говорили актёры и продолжали падать после третьего или четвёртого удара учебным клинком.

Не предупредив шабиру и актёров, воины переписали сценарий. Они оттачивали навыки с рождения и не нуждались в дополнительных тренировках.

Сжимая подлокотники до боли в пальцах, Малика – оглушённая боевой музыкой – смотрела на сцену. Вот это – настоящее сражение. До этого был спектакль.

Пешие воины бились на мечах или боролись врукопашную. Жеребцы взлетали над людьми. Всадники на полном скаку как пружины взмывали вверх и вставали на сёдла. Подныривали под животы лошадей. В прыжке садились задом наперёд. Держась за луку, ногами выбивали противника из седла… И всё время рубили клинками налево и направо. Кто-то падал и уже не поднимался – падение считалось смертью или ранением.

«Убитые» женщины лежали, скрутившись в калачик и прижимая к себе младенцев. Остальные разделились. Одни тащили раненых и мёртвых ракшадов к центру площади. Другие хватали оброненные клинки и охраняли подступы к внутреннему «лагерю».

На белых спиралях виднелись алые брызги и полосы, словно по плитам волочили окровавленных людей. На лошадях без всадников… кровь. Малика похолодела. Воины бились до первой крови. Не учебными клинками, приготовленными для спектакля, а боевыми…

Войско «кочевников» таяло. Отряд ракшадов убывал. Схватки стали жёстче, яростнее. Вдовы кидались наперерез лошадям. Те вставали на дыбы, скидывая кочевников. Приземлившись на ноги, всадники били женщин мечами, опять же плашмя. Женщины падали. Оркестр издавал неимоверную какофонию, но даже сквозь неё пробился чей-то голос: «Ракшада!» Внезапно прорезался слух. Малика услышала крики зрителей, заглушаемые барабанами, флейтами, арфами и бубнами. Посмотрела на трибуны: раззявленные рты, вскинутые руки, сжатые кулаки.