Святой Игнатий, однако, приглашение отклонил, сославшись на то, что его может судить только Римский папа (!). Вторично направили посольство, и тогда подсудимый решил принять приглашение. Прежде чем отправиться на Собор, он поинтересовался, в каком облачении ему следует явиться — в епископском одеянии или в монашеском платье? Этот вопрос поставил посыльных в тупик, и они вернулись в зал заседаний за разъяснениями. Стало ясно, что в этот день суд не успеет состояться.

На следующий день посланники в третий раз направились за св. Игнатием, заметив тому, что он может явиться в одеянии, какое сочтет для себя возможным. Тогда св. Игнатий надел на себя патриаршее облачение и во главе большой толпы своих сторонников направился в храм, где заседал Собор. Велико же было его разочарование, когда по дороге его встретил патрикий Иоанн Кокс и от имени императора потребовал сменить одежду на монашеское платье. Пришлось возвращаться обратно и менять гардероб. Отказываться в таких условиях от явки на Собор уже было нельзя — следовало либо сразу изначально признавать себя неподсудным этому собранию и игнорировать его, либо подчиниться воле василевса.

Наконец св. Игнатий прибыл на Собор в простом монашеском одеянии и уже без свиты — иноку свита не положена. Лишь только подсудимый вошел, как император сделал ему несколько грубых замечаний, на что св. Игнатий довольно смело ответил, что сносить оскорбления легче, чем мучения, которым его подверг государь. Затем св. Игнатий обратился с вопросом к легатам, пытаясь узнать, в каком качестве они здесь пребывают. Те ответили, что прибыли для исследования его дела. Тогда, кивнув в сторону св. Фотия, св. Игнатий сказал: «В таком случае прежде уберите этого прелюбодея, а то и вас нельзя считать судьями». Он недвусмысленно намекнул, что не считает каноничным поставление св. Фотия патриархом, поскольку Константинопольская кафедра, по его мнению, не была вакантной. «На это пусть будет воля императора», — вполне обоснованно ответили ему легаты. Собственно говоря, так за пустыми перепалками прошел еще один день[789].

Поскольку ничего не было выяснено, на следующее утро епископы приняли решение вновь пригласить св. Игнатия. Первоначально тот вздумал отказаться от приглашения, ответив соборным посланникам, что в соответствии с 4‑м правилом Сардикского собора желает апеллировать к Римскому папе. Подумав, он добавил, что не верит легатам, поскольку те ненадлежащим образом исполняют свой долг судей. Посланники настаивали, св. Игнатий возражал. Все же, поворчав, что к нему надлежало направить приглашение на Собор через двух епископов, а не мелких клириков, он вместе с ними отправился на заседание.

Здесь св. Игнатия ждали неприятности: едва вступив в зал, он услышал обвинения в свой адрес в незаконности посвящения в патриархи. Обвинение основывалось на том факте, что св. Игнатий был поставлен патриархом по единоличной воле св. Феодоры без участия епископов, которые лишь хиротонисали его, но не избирали. Были вызваны свидетели — 72 человека, клятвенно подтвердившие правоту возводимого обвинения.

Действительно, этот факт не подлежал сомнению, и св. Игнатий был осужден и лишен патриаршего достоинства. По рассказам его сторонников, с него сорвали платье и надели обычную дерюжку. Пока шла эта неприятная процедура, все епископы, включая римских легатов, кричали: «Недостоин!» Затем Собор утвердил 17 канонических правил, на чем и закончил свою работу[790].

С чувством выполненного долга легаты вернулись в Рим, но их ждал неприятный сюрприз. Папа был настолько разочарован результатом «Двукратного» Собора и действиями своих представителей, что даже попытался оклеветать св. Фотия. Он заявил, будто тот подкупил его послов, а Византийское правительство сделало свободное изложение ими своих мыслей невозможным[791]. В конце концов он низверг обоих легатов из сана «за измену» Римскому престолу, а Собор назвал «Разбойным», что едва ли соответствует истине. В это время к нему поступило обращение игнатиан, апеллировавших на решения «Двукратного» Собора.

Откровенно говоря, в истории найдется немного писем, где в угоду личным соображениям столь откровенно разменивалась независимость Константинопольской церкви от Рима. Игнатиане писали Николаю I буквально следующее: «Игнатий, тиранически преследуемый, испытавший много зол, и его товарищи по страданию, нашему господину, святейшему и блаженнейшему епископу, патриарху всех кафедр, наследнику князя-апостола, Вселенскому папе Николаю, со всей его высокомудрою церковью Римской, спасение о Господе. Вспомни о великих патриархах, твоих предшественниках: Фабиане, Юлии, Иннокентии, Льве, короче, обо всех, кто боролся за истину против неправды, поревнуй им и явись мстителем за нас»[792].

К чести восточных епископов, только 10 митрополитов и 15 епископов подписались под этой апелляцией — ничтожная пропорция от числа всех византийских архиереев. Достаточно напомнить, что на «Двукратном» Соборе собралось 318 архипастырей.

Не утвердив решения своих легатов, подписавшихся под соборными актами, папа в марте 862 г. направил послание «всем верным», в котором во всеуслышание объявил, что не принял суд над св. Игнатием и не признает св. Фотия Константинопольским патриархом. Его, по мнению понтифика, следует вообще исключить из церковного общения во всех приходах, поскольку он является «преступнейшим захватчиком».

В письме к самому св. Фотию Римский епископ вновь напоминает о необходимости испрашивать «порядок во всех делах и церковных установлениях» у Римского престола, как главы Кафолической Церкви. Примеры св. Тарасия и св. Никифора, добавляет папа, мало подходят под случай с самим св. Фотием — непонятный тезис, который понтифик не счел нужным обосновывать. И, что удивительно, апостолик вновь дал понять патриарху, что вопрос в принципе может быть решен положительно, если св. Фотий заручится поддержкой Римского епископа и признает его власть над Константинопольской церковью.

Разумеется, св. Фотий был не настолько слаб в понимании интересов Восточной церкви, чтобы менять «право первородства на чечевичную похлебку». Он обстоятельно и очень аргументированно ответил на упреки папы в неканоничности своего поставления. Отметив, что римская практика не является универсальной, а Восточная церковь живет по своим правилам, освященным веками и Святыми Отцами, патриарх перешел в наступление. Патриарх напрямую указал те правила, бытующие на Западе, которые осуждены на Востоке. Сюда относится, в частности, субботний пост, опресноки, бритье священниками бород, целибат и, наконец, Filioque[793].

Папа был в буквальном смысле слова взбешен ответом патриарха. Мало того что ему отказали в просимых епархиях, не признали примата Римской кафедры, так еще и указали на недопустимые, с точки зрения св. Фотия, правила церковной дисциплины и обряда! Письмом от 18 мая 862 г. понтифик вновь напомнил Константинопольскому архиерею о главенстве Римского престола. «Все, что утверждается авторитетом Римских первосвященников, все это должно твердо и нерушимо содержаться, и никакое самоволие не должно иметь места!»