Переместившись в ванную, они шагнули под струи воды, обжигающие и без того раскаленные тела. Боясь потерять равновесие, Дымов прижал Таню спиной к холодному кафелю. Контраст ощущений пронзил ее насквозь, заставив вздрогнуть и как можно теснее прижаться к Стасу, желая смешаться с ним в одно целое, впитать в себя его запах.

Дымов, будто сорвавшись с цепи, неистово целовал ее сочные губы и лихорадочно блуждал руками от талии к бедрам, задерживаясь на ягодицах, от поясницы к лопаткам и снова к талии. От каждого Таниного прикосновения он загорался, словно спичка, и вспыхнувший огонь не способна была погасить даже вода. Пламя распространялось все дальше, вихрем искр охватывая два обнаженных тела.

Поглаживая напряженную спину, Куликова с азартом отвечала на страстные, настойчивые ласки. Терпкие поцелуи заглушали гортанные стоны, но, как только дерзкий язык коснулся ее соска, Таня громко вскрикнула и впилась ногтями во влажную кожу. Соскользнула и больно царапнула плечи.

Дымов оскалился, как разозлившийся хищник, и остервенело втянул сосок ртом. Покусывал, искусно играл языком, отмечая, как сильно она возбуждается от его смелых, слегка грубоватых действий. Он не сдерживал себя, видел, что она принимает правила его игры и получает от этого удовольствие. Стас и сам заводился не меньше от того, что она так близко, такая покорная и только его. Вся. Целиком. Вновь приникнув к ее губам, очертил руками женственные изгибы ее тела.

Куликова, поддавшись внезапному порыву, резко отстранилась и, лукаво улыбнувшись, опустилась перед Дымовым на колени. Обхватила пальцами пульсирующий член и, накрыв губами головку, совершала круговые движения языком.

Стас глухо прорычал и уперся ладонью в стену, чтобы хоть как-то устоять на ногах. Он даже не предполагал, что самый обыкновенный минет может вызывать настолько яркие ощущения. Дымов готов был кончить в ту же секунду, когда посмотрел на нее сверху вниз, но вовремя сумел взять эмоции под контроль. Придерживая Таню за голову, он задавал нужный темп и глубину проникновения, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Казалось, еще несколько мгновений, и он рухнет в пропасть. И только горячие струи воды, бившие в спину, оставляли его в реальности.

Куликова наслаждалась процессом, ей нравилось доставлять удовольствие своему мужчине, наблюдать за его реакцией. Возбуждение достигло крайней точки, она сама не заметила, как скользнула рукой к промежности и, раздвинув нежные складки, безошибочно нащупала чувственный бугорок. Массируя его двумя пальцами, Таня ощущала, как мышцы расслабляются и наполняются теплом. Ноющая боль внизу живота рассеивалась с каждым новым движением.

Поняв, что уже на грани, Стас отстранил ее и поднял за плечи. Резко повернул спиной к себе так, что она еле успела выставить ладони вперед, чтобы не удариться лицом о кафель. Несколько раз провел членом по разгоряченному лону, дразня, нарочито изводя ее изощренными пытками. Услышав судорожный вздох, вошел именно в тот момент, когда Куликова ожидала этого меньше всего и, не сдержавшись, вскрикнула.

Почувствовав его в себе, Таня забыла, как дышать. Первые плавные движения сразу сменились жесткими рваными толчками. Дымов имел ее грубо, рьяно вдалбливаясь в стройные бедра, срывая громкие надрывные стоны, переходящие в настоящие крики. Он причинял сладкую боль, такую, от которой сносило крышу. Куликова царапала стену ногтями, кусала губы и выгибалась, как кошка, под властными мужскими руками.

Обняв ее за талию, Стас надавил пальцами на клитор, чтобы усилить, обострить все ее ощущения. Голова резко закружилась, и она чуть не потеряла сознание. Закатив глаза, нервно вдохнула и задержала воздух в легких. Ураган бешеной, дикой страсти поднял ее до небес, и бурный оргазм охватил все тело крупной дрожью.

Совершив еще несколько выверенных движений, Дымов выскользнул из ее узкого лона и, стиснув зубы, излился на ягодицы. Немного отдышавшись, развернул Таню к себе, вовлекая в тягучий поцелуй.

Московская область. БО «Васильки»

Ирина сидела на своей кровати и что-то увлеченно читала, когда Инга вошла в комнату.

— Почему ты меня не дождалась? — спросила она.

— Так получилось, — загадочно улыбнувшись, отозвалась Ира, предполагая, что ее стычка с Кариной не осталась незамеченной.

— Ну да, ну да, мне уже рассказали, — Томилина не разделяла веселья подруги. Она присела на край кровати и совершенно серьезно поинтересовалась: — Не боишься?

— Нет, пусть поучится элементарной вежливости, — так же серьезно ответила Романова. — Я что, не права?

— Права, конечно, — согласилась Инга. — Но Карина не простит такого унижения.

— А я не нуждаюсь в ее прощении, — раздраженно выпалила Ирина. Ей не нравилось, что перед Базановой все пресмыкаются и терпят от нее всяческие унижения, потому что она возомнила себя королевой.

— Ну ладно, тебе виднее. Как самочувствие?

— Да все со мной хорошо… У тебя как все прошло?

— Что — все?

— Ну эта ваша встреча у Громова в комнате.

— Нормально все, — отмахнулась Томилина, но, заметив сосредоточенное лицо подруги, насмешливо произнесла: — Ирка, только не говори, что ты ревнуешь!

— Я? С чего бы? — возмутилась Романова и, поняв, что Инга не верит, продолжила: — Ну, правда, нет, какая мне разница, с кем спит этот мудак…

— Вот сейчас очень обидно было, — проговорила девушка и отвернулась к окну.

— Инга, прости, — Ирина накрыла ее руку своей. — Не знаю, что на меня нашло, я не хотела тебя обидеть.

— Ладно, проехали, но в любом случае ничего не было, мы просто разговаривали, — честно призналась Томилина.

— О чем?

— Я не могу рассказать, — виновато ответила она.

— Тебе не кажется, что если это касается меня, то я имею право знать?

— Прости, но тебя это никак не касается…

— Что? — удивленно переспросила Ира.

— Я говорю, наш разговор тебя никак не касался, — улыбнувшись, пояснила Инга.

— Ой, не хочешь — не говори, — нервно воскликнула Романова и, встав с кровати, подошла к окну. Что с ней творилось? Ревность, обида или простое женское любопытство? Ей очень хотелось узнать, что происходило за закрытой дверью комнаты Тимура.

— Ир, да что ты обижаешься, как маленькая, я обещала не говорить, — Томилина не понимала, почему Ирина так себя ведет, и пыталась как-то оправдаться, но подруга была не расположена к диалогу.

— Да ничего я не обижаюсь, пойду лучше к Юле схожу за таблетками, — сказала она и направилась к двери.

— Не пропадай, — крикнула ей вслед Инга, но Ира ее уже не слышала.

Москва

Вера больше не могла оставаться в той квартире, в той угнетающей атмосфере, насквозь пропитанной болью воспоминаний. Невозможно двигаться дальше, не избавившись от тяжкого груза прошлой жизни, это просто бег на месте. Меняться Смирнова решила кардинально. Собрав вещи в тот же вечер, она сняла номер в гостинице и вплотную занялась поиском нового жилья.