Вероятно, и в древнем иудаизме, и в раннем христианстве расхождения между двумя вариантами текста, еврейским и греческим, не воспринимались столь серьезно, как воспринимаются нами, привыкшими к аккуратной вычитке и точности перевода. Книга пророка Иеремии существовала в двух формах, краткой и пространной, и главы в них располагались в различном порядке, но вряд ли кому-то были известны и та и другая, а потому, говоря об «Иеремии», каждый подразумевал ту книгу, которой посчастливилось владеть его общине. На общее послание книги эти расхождения особо не влияют, и даже в тех местах, где греческий текст расходился с еврейским – скажем, в псалмах, о которых мы только что упоминали – люди не распознавали различий. Даже апостол Павел, явно владевший языками в той мере, чтобы свободно читать Священное Писание и на еврейском, и на греческом, никак не отмечает этих различий и выбирает тот вариант, который послужит на благо его аргументов или будет знаком его читателям. Так что для тех, кто говорил на греческом, Септуагинта была эквивалентом Еврейской Библии, пусть даже кое-где ее послание действительно могло расходиться с оригиналом. Возможно, это послужит напоминанием о том, что мы по-прежнему воспринимаем наши переводы так, как если бы они являлись настоящей Библией, и обычно не осознаем, какими путями они могут порой искажать первоначальное послание.

Со временем Греческая Библия расширилась, и в нее вошли другие книги помимо Пятикнижия. Как именно это произошло, нам неизвестно, но в той или иной степени этот процесс завершился к I веку до нашей эры, поскольку именно к тому времени другие книги (те, которые в иудаизме позже будут причислены к Пророкам и Писаниям) начинают цитироваться не только в новозаветных произведениях I–II столетий нашей эры, но и в сочинениях других авторов эллинистической эпохи. Но среди них появлялись и такие книги, которых никогда не было в Еврейской Библии (Книга Премудрости Соломона), и такие, еврейский оригинал которых был утрачен и нашелся лишь в недавние времена (Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова; Книга Товита) – иными словами, те книги, которые в конце концов были причислены у протестантов к апокрифическим. В ранней Церкви почти все принимали их как Священное Писание (см. главу 9) и совершенно не знали о том, что в иудаизме их отвергли. Впрочем, иудейская община в Александрии, по крайней мере в ранние времена, считала, что эти книги достойны находиться рядом с теми, которые вошли в Еврейскую Библию, иначе мы бы ими просто не обладали; но, как мы уже видели, из раввинского канона Священного Писания они в конце концов были исключены.

В I веке нашей эры, как только христиане сочли Септуагинту своим Священным Писанием, иудеи начали подозревать, что те подделали текст и увели его еще дальше от изначального иврита. И во II веке были предприняты по меньшей мере три попытки вернуть перевод в соответствие с еврейским оригиналом. Трое ученых, Аквила, Симмах и Феодотион – так их имена сохранены в традиции, – провели масштабную ревизию Септуагинты и в целом перевели ее точнее к прямому смыслу еврейского оригинала (см. главы 12 и 14). У Аквилы из-за этого порой едва понятен греческий, да и к тому же изобретена масса новых слов, призванных зеркально отразить иврит; а перевод Симмаха – практически новый, и греческий в нем намного изящнее в плане стиля. Ориген вписал их версии в свою «Гексаплу». Вариант Феодотиона ближе к греческому тексту книги Двенадцати малых пророков, найденному в Нахаль-Хевер близ Мертвого моря (недалеко от Хирбет-Кумран) и датированному примерно I веком до нашей эры. В его переводе сохранен характерный стиль, довольно близкий к буквальной передаче, и это показывает, что попытки провести ревизию Септуагинты и привести ее в более точное соответствие с еврейским оригиналом случались еще прежде того, как христиан стали обвинять в сознательной порче текста. В те времена явно царило чувство того, что греческий язык должен отразить то, что сказано на иврите, причем не только на уровне смысла, но и во внешнем облике особенностей текста – например, в написании слов и в необычных конструкциях [7]. Но в конце концов утвердился достаточно единообразный текст Септуагинты, хотя и в трех исправленных изданиях (редакциях), которые отличались в деталях и использовались в различных областях: в Александрии и остальном Египте обращались к изданию Исихия; в Константинополе и Антиохии – к изданию Лукиана Антиохийского, а в землях, лежавших меж этих областей – к «Гексапле» Оригена, как сообщает нам Иероним [8].

Если евреям, жившим в Египте, требовалась Библия на греческом, то иудеи, населявшие Палестину и их общины, живущие диаспорами к востоку от нее, говорили на арамейском, и примерно с того же времени, когда Библию начали переводить на греческий, стали появляться и арамейские версии. Возможно, у нас есть отсылка к толкованию библейского текста на арамейском во времена Ездры, когда он читал Тору, а левиты «присоединяли толкование» (Неем 8:8). Довольно долго библейский текст, очевидно, звучал на арамейском только в устной форме: по сути, лишь по наступлении христианской эры, причем далеко не сразу, появилась мысль (по крайней мере в теории) создать арамейскую версию Библии специально для того, чтобы читать ее в синагоге после изучения Священного Писания, и при этом делать это должен был не тот, кто читал отрывок из священных текстов, а другой человек: так подчеркивалось отличие между божественным словом и словами переводчика – чтобы не создалось даже подобие впечатления, будто перевод был богодухновенен. Тем не менее арамейские версии, известные как таргумы, в должный час были записаны [9]. Три главных таргума дошли до нас: это Таргум Онкелоса, изложение Пятикнижия, в III веке ставший официальной версией и, возможно, основанный на других вариантах, значительно более древних; Таргум Ионафана, перевод пророческих книг, созданный примерно в то же время [10]; и Неофитский Таргум, охватывающий все Пятикнижие. Неофитский Таргум, возникший, вероятно, в IV веке нашей эры в Палестине, был открыт только в XVI веке и ныне находится в Ватикане. Он был опубликован и переведен в 1960-х годах, когда поняли, что он, вопреки прежним представлениям, не совпадает с Таргумом Онкелоса. Есть и ряд других фрагментарных таргумов, и ясно, что они охватывали всю Еврейскую Библию; впрочем, таргумы с текстом Писаний сохранились хуже всего, возможно, потому, что ко многим книгам из этого раздела на иудейском богослужении совершенно не обращаются. Таргумы явно редактировались на протяжении долгого периода, и в них содержатся отсылки к событиям, свершившимся много после того времени, о котором повествуют истории и изречения в священных текстах оригинала: например, в таргумах время от времени появляются даже отсылки к исламу. Кроме того, эти переводы могут быть весьма «вольными», иными словами, они часто расширяют формулировки еврейского текста, усложняют их или даже им противоречат. Например, текст в Книге пророка Исаии (Ис 19:24–25) гласит:

Это на удивление универсальное послание явно было не по душе автору таргума, и он перевел текст, изменив его смысл, и после правки тот уже относился к израильтянам, жившим в Египте и Ассирии, и говорил о том, что те восторжествуют, когда Египет и Ассирия вступят в войну друг с другом [11].