Мириец послал Браво в длинный прыжок через два конских трупа и оказался бок о бок с Артуром, а через мгновенье к ним присоединился дарниец.

– Мы должны оставаться верхними до прихождения ночного времени, – сообщил наемник.

– Продержимся, – крикнул Рито, – Артур, не лезь вперед, береги коня.

Видимо, лошадиный бог, потрясенный эскотской подлостью, принял сторону арцийцев. Их кони словно бы слились со своими всадниками в одно целое, в то время как лошади противников ни в какую не желали перескакивать через трупы своих собратьев, несмотря на пришпоривание и прочие ухищрения наездников. Рито, Игельберг и Артур выжали из этого подарка судьбы все, что только можно. Ловко пользуясь любой возможностью, уцелевшая троица старалась подловить противников на малейших ошибках, когда же эскотцы пытались навалиться на арцийцев всей гурьбой, те укрывались за конскими трупами.

Воин в серо-черно-малиново-изумрудном, сваливший любимого жеребца Одуэна Гартажа, не смог перепрыгнуть через свою жертву, его каурый за что-то зацепился и рухнул, придавив всадника. Воспользовавшись обстоятельством, Артур напал сбоку на другого полосатика и выбил у того меч, а Рафаэль, обучивший Браво нескольким атэвским штучкам, позволил жеребцу вздыбиться и обрушить копыта на спину пронесшегося мимо рыцаря. Тот ткнулся закованной башкой в конскую шею, а неистовый танец между мертвыми лошадьми продолжался.

Время ползло немыслимо медленно, по крайней мере, Рито казалось, что оно остановилось. Господин Игельберг свалил еще одного вояку, но и сам не рассчитал, его Тойфель заступил копытом за черту, и дарниец выбыл из схватки. Теперь Рафаэль и Артур противостояли девяти, из которых один потерял и меч, и копье, а двое были ранены. И все равно силы были неравными, а сумерки никак не желали наступать.

Рито боялся за Бэррота, который мог ввязаться в лобовую схватку, но Артур оказался умнее, чем про него говорили. Арциец ловко управлялся со своим конем, отступая там, где надо отступить, и используя малейшую возможность для нападения. Общими усилиями они вывели из строя еще двоих, затем удача чуть было от них не отвернулась. Выручил Браво, вовремя взбрыкнувший задом и угодивший копытами в грудь коня эскотца, оказавшегося достаточно ловким, чтоб подкрасться сзади. Ругнувшись, Кэрна развернулся к уцелевшим противникам и с удивлением обнаружил, что стемнело. Хрипло проревела труба, возвещая конец сражения. Двое арцийцев и семеро эскотцев, ничего не соображая от навалившейся вдруг усталости, медленно направились к своим.

2886 год от В.И.

2-й день месяца Сирены.

Арция. Эстре

Если бы он был на поле, он бы устал меньше, чем от бессильного ожидания, но теперь наступил его черед. Александр Эстре поднял коня на дыбы, приветствуя Кэрну и Бэррота, но поскакал не к ним, а к троим эскотцам, назначенным наблюдать за схваткой.

– Никто не выиграл, господа, не так ли? – В голосе младшего из Тагэре слышалась неприкрытая ирония. – Хотя еще ни одной песни не спето о двенадцати, продержавшихся четыре оры против троих. Или все же следует говорить о семерых? Можно на этом закончить спор и подождать до весны, а можно продолжить. Передайте, – Сандер сделал многозначительную паузу, – графу Ра-Гвару, что я жду его завтра на этом же самом месте. Если он не придумает что-нибудь столь же благородное, как сегодняшний трюк с лошадьми, мы выясним наши отношения раз и навсегда.

Ответа герцог дожидаться не стал, а, пришпорив коня, каким-то образом догадавшегося о том, что на сегодня все, поскакал к сбившимся в кучу «волчатам».

– Только не говорите мне, что я сошел с ума. С эскотцами нужно разговаривать по-эскотски. Они хотели нас обхитрить и оказались в хорошей луже. Завтра они будут играть честно. Рауль говорил, полосатики имеют обыкновение держать слово по отношению к тем, кого уважают. Пока мы были для них в цене «пуделей», но сегодня доказали, что зубы у нас волчьи.

– Тебе виднее, – кивнул Ювер, – дед говорит, что лучше Рауля ре Фло Эскоту знал только Шарль Тагэре. Но зачем самому-то лезть? Артур или Рито немногим слабее.

– Может, и вовсе не слабее. Но если Лося «сделает» сын Шарля, это его не унизит.

– А нам-то что? – Никола Герар казался удивленным. – Мы не «пуделя», победами не торгуем.

– Жабий хвост! Ну, ты и грозен, как я погляжу.

– А для чего мы сюда пришли, если не содрать шкуру с Джакомо?

– Мы сюда пришли, – извиняющимся тоном пояснил Ювер Трюэль, – чтобы отмыть арцийское знамя и привести к концу перемирия с Ифраной Север в порядок. Данлею взять не трудно, но до нее еще дойти нужно.

– Ювер прав, – Сандер задумчиво накрутил на палец выбившуюся из-под берета темную прядь, – у нас два настоящих врага. Продажные шкуры в Мунте и Паук в Ифране. К ним спиной не повернешься, а к Эскоте, если не свалять дурака, можно.

– После сегодняшнего?!

– Именно, что после сегодняшнего. Лось, конечно, разбойник и именно поэтому из кожи вон полезет, чтобы доказать, что он нобиль. А дальше как повезет. Может, Сандер и прав.

– Убедили, – махнул рукой Одуэн, – нам нужна быстрая победа, а потом долгий мир. Но, Сандер, неужели ты не доверяешь Артуру или мне?

– Доверяю, и еще как. Если б поединок был простым поединком, я оставил бы Лося вам на растерзание. Мне бодаться с ним удовольствия не доставляет. Но я ХОЧУ, чтобы поединок перерос в переговоры.

– Значит, или ты, или Луи и Ювер...

– Я не смогу, – Ювер виновато улыбнулся, – Лось для меня слишком силен и для Луи, боюсь, тоже.

– Жабий хвост! Куда уж мне... Сандер, ты уверен, что справишься?

– Я не клирик, которому положено веровать. И хватит об этом. Ну и холодина...

2886 год от В.И.

2-й день месяца Сирены.

Арция. Фей-Вэйа

Ее Иносенсия благосклонно взглянула на коленопреклоненного Бекко, протягивавшего ей завернутую в кисею шкатулку.

– Вы выполнили мою просьбу, несмотря на ее необычность и сложность.

– Я счастлив служить сигноре, но эта служба не была сложной. У герцогини последнее время часто идет кровь горлом, раздобыть ее платок было нетрудно, а герцог слишком волновался, слушая рассказ о сыне, и случайно раздавил бокал, который держал в руке. Рана была неглубокой, и монсигнор, не желая прекращать разговор, перетянул рану носовым платком...

– Энрике скучает по детям?

– Особенно по сыну, хоть и приказал не упоминать его имени без крайней на то необходимости. Если молодой Кэрна решит вернуться, отец примет его с распростертыми объятиями, но первым шага к примирению не сделает.

– Рафаэль, видимо, тоже.

– Ее Иносенсия, как всегда, права. Маркиз Гаэтано по натуре не правитель, а авантюрист и странствующий рыцарь, он нашел себя в служении младшему из Тагэре. Много женщин, много войны и сюзерен, к которому он искренне привязан.