в течение десяти лет. Если за это время корабль не будет найден, суд вернется к рассмотрению вопроса и решит – следует ли продолжать поиски и дальше, или же прекратить их и возвратиться к судопроизводству по иску.

Все понимали, что тогда-то уж наверняка «Кит» будет признан если не погибшим, то пропавшим без вести – безусловно. И поэтому председатель совета директоров «Этернуса» Хасегава после судебного решения сказал:

– Самое дешевое и остроумное – найти его. Я буду очень весело смеяться, если мы это сделаем.

Эта мысль сама по себе показалась всем смешной. Кроме, может, двух-трех человек. В числе которых находился и профессор доктор Функ.

Он, как мы уже знаем, единственный не только не оставлял мысли о поисках столь трагически исчезнувшего корабля во все успевшие пройти с тех пор годы, но и, не афишируя своих поисков, сумел выразить их результаты как на языке математики – единственном, почти не допускающем двусмысленностей, так и на языке эзотерического знания, какое и в те времена всеми адептами точных наук многократно предавалось анафеме. Выводы его привели, кстати, к возникновению (пока, правда, лишь в работах Функа, публиковать которые он не спешил) новой отрасли физики пространства, а именно – эзотерической физики. И некоторые результаты, вначале удивлявшие его самого, и позволили ему с немалыми трудами нащупать наиболее вероятное направление поиска, затем – установить связь с кораблем (хотя, как нам уже известно, слишком неустойчивую), и, наконец, – заняться поисками нужного реципиента, найти его в лице Юрия и даже убедиться в том, что связь эта осуществилась еще до того, как сам Функ пришел к данной идее, – но только ни одной из сторон не была осознана именно как связь, а расценивалась лишь как спонтанное проявление подсознания, или, в просторечии, – как сны.

Что же касается его приглашения в состав комиссии, то большинством оно рассматривалось всего лишь как формальность: имя было достаточно громким, а любая комиссия должна выглядеть как можно более авторитетно (хотя на самом деле вовсе не громкие имена определяют ее решения, а прежде всего уровень лоббирования со стороны заинтересованных лиц и уровень атаки не на тех, кто накладывает резолюции, а на тех, кто готовит документы, на которые эти резолюции накладываются). На деле же Функ попал в комиссию потому, что такая мысль пришла ему в голову, а для ее реализации он обратился к экс-командору Федерального Трансгалакта, то есть государственного звездного флота. Сам Командор – теперь он занимал, впрочем, другой пост и именовался Комиссаром Службы Предупреждения Событий, или СПС – был, разумеется, одним из определяющих членов комиссии; он предложил кандидатуру Функа – и никто не стал возражать, хотя один-другой и удивился, услышав, что старая перечница еще обретается на этом свете.

Функу же такая деятельность казалась совершенно естественной хотя бы потому, что незадолго до этого он был уже, как мы знаем, включен в состав другой комиссии – по научному наследию безвременно почившего Хинда. Функ был издавна знаком с ныне погибшим, имел представление о темах его работ – поскольку являлся едва ли не единственным, с кем Хинд хоть изредка бывал более или менее откровенным. Тем не менее кое-что из обнаруженного Функом в наследии Хинда не только произвело на старика впечатление своей масштабностью, но и оказалось как нельзя более кстати, чтобы от достаточно абстрактных размышлений о возможности поисков и спасения давно исчезнувшего «Кита» перейти уже в плоскость практическую и искать способы завершения и применения того, что Хинд уже решил теоретически, но еще не воплотил в реальные приборы и действия. А для этого – понимал Функ – просто-таки необходимо наложить свою лапу не только на записи, но и на всю лабораторию Хинда. Потому что больше половины пути Хинд уже прошел. А может, и весь этот путь; намеки на это в его файлах были, правда, вещественных доказательств обнаружить не удалось. Пока еще не удалось. Их нужно найти. И для этого участие Функа в новой комиссии как нельзя более выгодно.

Оказавшись членом этой второй комиссии, Функ сразу же взялся за дело всерьез. Так это было воспринято со стороны. На самом же деле он начал еще более активно продолжать то, что было уже начато, а свое новое официальное положение использовал, чтобы получить как у казны, так и у «Этернуса» средства на новое оборудование, которое незамедлительно и установил в своей обсерватории, являвшейся в последние годы и его домом, а теперь – и домом молодого Еремеева. Дело же о допуске в лабораторию Хинда продвигалось куда медленнее, и необходимо было найти помощь со стороны. Тут нужно было действовать осторожно, потому что охотников продолжить и завершить начатые покойным физиком исследования могло найтись достаточно много.

Что же касается официальной деятельности Функа в комиссии по «Киту», то такое его бодрое шевеление устраивало всех – потому что создавало видимость серьезной работы всей комиссии, и на это не жалко было потратить не такие уж и большие деньги. Что касается практических результатов – излишне говорить, что в них никто – во всяком случае, если говорить о лицах официальных – не верил.

А это, в свою очередь, совершенно устраивало Функа. Поскольку – не чуждый мирских интересов – он понимал, что вера в его успех заставила бы тех, кому обнаружение и тем более возвращение корабля совершенно ни к чему, принять серьезные меры для того, чтобы у него ничего не получилось. А пока на его возню смотрели, как на своеобразное проявление старческого маразма, он мог работать более или менее спокойно.

Впрочем, не надеясь только на самотек, он сам приложил усилия к тому, чтобы вся его нынешняя деятельность воспринималась как наработка материала по сенильной психопатологии.

Для начала он устроил пресс-конференцию, пригласив на нее представителей всех информационных предприятий, хоть в малой мере касавшихся на своих страницах или каналах перипетий «Тяжбы века» и вообще проблемы «Кита». А поскольку эти темы затрагивались поголовно всеми, то для разговора с журналистами требовалось обширное помещение. «Трансгалакт» предложил конференц-зал в своем центральном офисе, «Этернус» выразил готовность снять зал любого театра или ресторана; однако Функ предпочел договориться с федеральной организацией. В результате журналисты собрались в актовом зале Космоцентра – в том самом, где Функу пришлось уже выступать двадцать два года тому назад.

Старый физик обошелся без предисловий. И начал с заявления, которое сразу же вызвало в зале бурю – без всяких преувеличений...

Глава 9

БЫТИЕ

Переживания и опасения, возникшие