В первые пятнадцать минут она только успевала отвечать на звонки. Александру Федоровичу звонили все – от художественного руководителя национального театра до президентов благотворительных фондов. У Марии создалось впечатление, что она не сотрудник комитета, а клерк какой-нибудь общественной организации. Звонили не только люди, облаченные в статусные должности, но и простые смертные, желавшие прийти на прием за советом и с жалобами. Мария не знала, что делать с таким большим потоком трафика, поэтому отвечала просто: «Позвоните после двух часов».

Ближе к половине второго звонки прекратились, она встала из-за стола, тихо на цыпочках подкралась к двери патрона и открыла ее. Ей обманчиво казалось, что за дверью приемной все норовят уловить ее легкие движения. Уже стоя в дверном проеме кабинета патрона, она озирала взором хищника его содержимое. Отыскать добычу оказалось не так-то просто. Неплотно прикрыв за собой дверь, она прошла глубже в кабинет, взглянула на рабочее место Житомирского, но кроме монитора от стационарного компьютера и пары папок с бумагами на столе ничего не обнаружила. Попыталась войти в комнату отдыха, но дверь туда оказалась заперта на ключ. Подергав ручку, она уже начала думать, что ее визит в кабинет Александра Федоровича обречен на неудачу. С неутешительными мыслями подошла к шкафу в углу, за стеклом которого на каждой из полок были расставлены книги юридического толка. Мария открыла нижнюю деревянную дверцу шкафа, но и там кроме скопища бутылок и коробок конфет ничего примечательного и похожего на ноутбук не нашла. Затем вернулась к кабинетной двери, приоткрыла ее и, убедившись, что в приемной все тихо, продолжила поиски.

Времени уже было в обрез, часы на стене показывали без пятнадцати два, обеденное время сотрудников подходило к концу. Заглянула за шторы, может, на подоконнике? Нет, пусто. Вновь подошла к столу патрона, открыла дверцу тумбы стола: «Может, здесь припрятан ключ от комнаты отдыха?». Но, вспомнив байки коллег, что шеф не доверяет ключ от интимного помещения никому, закрыла дверцу. «Будет ли хозяин кабинета в таком случае оставлять ключ без присмотра в столе?» – ответ напрашивался сам собой.

Мария нервничала, ее вот-вот застукают, но почему-то она не торопилась покидать запретную территорию. Из-за того, что другого шанса может и не быть? Или все же у этой хрупкой девушки было чутье? То женское чутье, которое мы называем интуицией. Тем временем шум в коридоре усиливался, сотрудники возвращались после обеда. По наитию Мария отошла к протяженному столу совещаний и, опустив взгляд на стулья, плотно придвинутые к столешнице стола, обнаружила на одном из них черный ноутбук. Сомнений не было – это то, что она ищет. Дрожащими руками подняла его на стол, включила, набрала собственное имя, как научил ее Евгений, открыла на рабочем столе папку «Дела», нашла в ней файл «Воинов». Вставив флэшку, запустила операцию «Отправить».

Пока перекачивался файл, Мария вернулась в приемную и осторожно выглянула за дверь в коридор. Прямо на нее, в шагах двадцати шел Житомирский. Он говорил по телефону и не заметил выглядывающую Марию, которая, уже рисуя в уме картину разоблачения, бросилась обратно в кабинет.

Житомирский вошел в приемную. Но, прежде чем вступить в собственный кабинет, он закончил разговор, чем непременно могла воспользоваться Мария, но выйти незамеченной у нее уже шансов никаких не было. Александр Федорович открыл внутреннюю дверь кабинета и от неожиданности вздрогнул: перед ним стояла Мария, которая, вглядываясь в зеркало на стене под часами, обводила карандашом вытянутые в трубочку губы. Она притворно вскрикнула: «Ой!», Мария стала первой сотрудницей, которую шеф поймал за марафетом в собственном кабинете.

– Ты что это тут? – вежливо поинтересовался он и прошел к рабочему столу, не оборачиваясь на нее.

– Меня Алия попросила подежурить на телефоне. И вот, решила воспользоваться вашим зеркалом, – протяженно и немного заикаясь от страха, ответила Мария.

– Да, Алия уже давно просит установить зеркало в приемной. Надо установить, – озадаченно ответил патрон.

– Можно идти? – робко спросила Мария.

– Если больше не нужно зеркало, то иди. Только дождись подругу.

Все обошлось, Мария вышла, села за стол в приемной, положила в пенальный стакан карандаш. Это был обычный карандаш, стащенный со стола Житомирского.

Евгений заехал к ней вечером следующего дня. У Марии, увидевшей Евгения, поднялось настроение, она радовалась как ребенок, которой вернули любимую игрушку. Обняла его, как только он переступил порог ее квартиры, минуты две висела на нем.

Евгений наоборот, сухо поблагодарив за услугу, на приглашение раздеться и выпить чаю вежливо ответил отказом, объясняя, что оставаться в квартире небезопасно. Она демонстративно приуныла, ведь ждала его с того дня, как он ушел. Надежда на совместное будущее таяла у нее на глазах. Предвидя, что ему все равно придется объясниться с Марией, он снял ботинки, прошел на кухню. Мария быстро налила чаю. Долго не раскачиваясь, он сразу приступил к объяснениям:

– Мария, ты пойми меня, я не тот человек, который сейчас готов на романтические отношения, – ему хотелось успокоить ее, не делать больно, не разочаровать.

– Я все понимаю, но мне надо немного, – в ее глазах выступили слезы.

– Ты пойми, я в розыске.

– Не надо успокаивать меня. Мне кажется, что ты себя успокаиваешь больше, чем меня, – она нашла силы сказать это. Но разрыдалась и убежала в ванную комнату.

Евгений ждал ее, ему хотелось исчезнуть бесследно, но совесть держала его на поводке. Мария вышла из ванны и сказала:

– Прости!

– Это ты меня прости, за последнее время я многое понял, пережил, только мне одному об этом известно. Одним словом, меня за руку вел дьявол, и я открылся перед ним. Чтобы было понятно, я до сих пор не уверен, что не убивал эту несчастную Жанну. А ты своей верой в меня даешь мне надежду. Многие отвернулись от меня, а ты нет.

– Ты любил ее?

Этот вопрос Евгений предвидел и без колебаний ответил:

– Нет! Поэтому мне надо разобраться с самим собой, – этой фразой он хотел дать надежду, но ради одного – успокоить и удалиться.

– Хорошо, но скажи мне, что я тебе небезразлична!

Он не ожидал такого смелого вопроса. Девушкам, умеющим спрашивать прямо и без запинки, лучше не врать. Во время минутной паузы он успел подумать о Татьяне и немного посокрушаться: «Но почему со слезами на глазах сидит не она?», как ему хотелось, чтобы Татьяна так упрашивала его остаться.

– Та первая ночь, которую я провел с тобой, – начал он медленно, мысли о Татьяне сбивали с толку (он подумал о первой ночи у Татьяны), – для меня значила очень много, ты даже не представляешь – насколько, – Евгений не врал. – Я вновь почувствовал себя мужчиной.

– Но тогда почему ты избегаешь меня?

– Я пытаюсь разобраться в себе. Мне надо побыть одному и не забывай – я в розыске по подозрению в убийстве…