крупы, ни хлопьев. Люди высыпали на улицу веселиться без опаски. Возбужденная молодежь устраивала гонки на трехколесниках. Не раз и не два мне попадались эти зловещие персонажи, державшие себя так, будто улица принадлежит им, и только им.

Их безмятежность объяснялась просто. Куда бы вы ни бросили взгляд, он обязательно упирался в парней в голубой форме и красной фуражке. И откуда, скажите, у полковника Тупа берутся деньги на такую ораву?

Хотя, если подумать, королевство просто тратило на охрану порядка те немереные бабки, которые раньше уходили на войну. Ну или могло тратить, будь у него такое желание. Будучи прожженным циником, я не мог себе представить, чтобы кому-либо из августейшей семьи нашлось до этого дело.

Кроме, разумеется, принца Руперта.

Принц – птица особой породы. Поклонник Дина Шустера в высших сферах.

За мной снова шли. Не так много, как вчера. Наверное, решили, что я вряд ли выкину что-нибудь заслуживающее интереса.

Я тоже на это надеялся, ибо почти насытился приключениями.

Я застал Плоскомордого, расхаживавшего вокруг «Мира» в возбужденном состоянии. Работа на стройке понемногу возобновлялась. Бригада кровельщиков до сих пор копошилась на крыше.

Гилби воспользовался моим советом насчет угрозы увольнений.

Тарп буквально пыхал кипятком.

– Черт тебя побери, Гаррет! Во что ты меня втянул?

– Пардон? – не понял я и выпучил глаза. – Это еще что такое?

Конечно, я знал, что такое «это» – я все-таки не слепой. Это была летучая ящерица. В лесах Каренты таких полно. С дюжину видов. Но здесь, в городе, они, как правило, мелкие и охотятся на голубей. И в холодное время года их не видно.

Размах крыльев у той твари, что только что поймала на крыше жука размером с кошку, достигал футов десять. Кровельщики восприняли это зрелище как знак свыше и побросали работу.

– И такая дребедень, – возмущался Тарп, – целый день! Не говоря о толпящихся внутри призраках и этой музыке. Двое самых крутых моих парней уволились. Не можем, говорят, больше – и все тут. А те, что остались, в дом заходить отказываются. Во что ты меня втравил, Гаррет?

– Ты искал работу.

– Да, но…

– Я не понимаю, что здесь творится. Затем мы и здесь – понять и прекратить. Впрочем, в утешение тебе могу сказать: до сих пор пострадал только один человек. Пьяница, прикорнувший за вон той колонной. Его слопали жуки.

– Спасибо, утешил. Кстати, плотники говорят, сейчас все куда страшнее, чем было, пока они не ушли.

– И что сегодня происходило?

– Тебе мало того, что я перечислил?

– Да. Просто впечатляющих картинок мне мало.

В небе над нами проплыла еще пара летучих ящериц.

– Ну, на работу вышли несколько человек. Восемь, говоря точнее. Двое пытались работать в доме. Четверо поднялись на крышу. Один начал красить стену вон у того входа. Последний ходил и покрикивал на остальных. Ну прямо как я с этой работой. Мне тоже приходится всех подгонять. Короче, он сказал, что завтра их больше придет. И что он будет очень благодарен, если кто-нибудь сделает что-нибудь с этими жуками.

Летучие твари тем временем спикировали на крышу и через пару секунд улетели прочь, держа в лапах по огромному трепыхающемуся жуку.

– Похоже, проблема разрешается сама собой, – заметил я.

– А знаешь, – ответствовал Плоскомордый, – мне близка точка зрения этого их десятника.

Подобные фразы я от Тарпа слышать не привык.

– От кого это ты такого нахватался?

– Чего?

– Того, что сказал только что.

– Насчет точки зрения? Тут один старикан заглядывал нынче днем. Билл как-то там. Сказал, он тоже на тебя работает. И сказал, что типа понимает, почему десятник все хнычет насчет этих жуков.

Билл, да? Что, интересно, он задумал? Извлечь выгоду из ситуации, это точно. Как поступил бы на его месте любой настоящий карентиец. Это у них в крови.

– Скажи, где сейчас Торнада? У Мешка с костями к ней дело.

Тарп разом исполнился подозрительности.

– Я возражал, – пояснил я, – но Покойник не желает меня слушать. Сказал, что у него есть работа, для которой Торнада подходит идеально.

– Она вон там шатается без дела. Хотя под ногами почти не мешается, поскольку ей за это не платили. И Прилипала тоже всю дорогу ныл. Он ведь хрупкий. Он не любит, когда холодно. И не может работать над новой пьесой, пока он здесь. – Тарп ухмыльнулся. Упаси вас боги от этого зрелища. Я до сих пор не понимаю, почему его зубы не прогнили еще окончательно, до основания. Он подергал меня за рукав пальто. – Но понимаю, почему тебе больше не холодно.

– А все спасибо Тинни. Куда идти, туда?

Он неопределенно хмыкнул.

– Сейчас вернусь.

50

Торнаду я нашел в нише футах в пятидесяти от входа, где она сидела с Ионом Сальватором и курила трубку.

– О боги, женщина! Что ты сжигаешь в этой штуке?

Она передала трубку своему биографу.

– Чё как, Гэ?

– Гэ?

– Или как тебя там? Клево бежал. Об чем базар? – Должно быть, подцепила где-то модный жаргон.

– Нужна работа? У Покойника есть для тебя кое-что. Большего он не сказал.

Над нами пронесся летучий ящер.

– Прикиньте, а если эти цацы научатся гадить на лету?.. Погнали, малыш. Я нашла нам работу.

То, чем она набила трубку, на Иона Сальватора подействовало магически. Он весь обмяк. Торнада подхватила его одной рукой.

– Что бы он тебе ни поручил, постарайся никого не угробить, – сказал я. – И не делай ничего, что бросило бы тень на пивоварню.

– Ладно-ладно. Знаю я правила. Эй, Гаррет, здесь творится какая-то дичь. Я все думаю об этом.

– Мне уже страшно – нет, правда.

Когда Торнада начинает думать, результат непредсказуем.

– Не ерничай. Все, кто туда заходит, видят призраков. Так?

– Рано или поздно, но да, видят.

– Рано или рано, если верить плотникам. Только одному или двоим хватило духу работать там.

– И что?

– Они увидели нечто, но не дали себя запугать.

– А суть в чем?

– Они полукровки. Но не сами, а кто-то из их предков. Вот я и думаю: может, другие расы реагируют на это не так, как люди?

Любопытное наблюдение. У крысюков вроде нет проблем с привидениями. Надо поэкспериментировать. Только осторожно: мордовороты – защитники прав человека съедят меня с потрохами, если я заменю трусов людской породы на нелюдей.

– Увидимся утром, лапочка, – сказала Торнада.

– Официально заявляю, – сообщил я Плоскомордому. – Торнада и вполовину не так тупа, какой пытается казаться.

– С чего ты взял? – усомнился Плоскомордый, косясь на двери «Мира», как затаившаяся мышь на змею.

– Она высказала мысль, не лишенную практической ценности. Кого ты высматриваешь?

– Призраков.